Столица мира и войны - Олег Викторович Таран

– Не напоминай мне об этом, пожалуйста, – попросил царевич, глядя на нее довольными глазами. Ему было хорошо и не хотелось портить так хорошо начавшееся утро ее упреками.

Сотера быстро поцеловала его в щеку и, собрав посуду, ушла к себе.

Тут же в комнату вошел Оксинта.

– И ты молчи! Я понял, что поступил вчера глупо, и обещаю, что такого больше не будет, – предваряя его слова, заявил царевич. Поглаживая то место на ложе, где не так давно находилась Сотера, он проговорил: – Никакое вино не сравнится с женщиной! Мне это только что так хорошо доказали.

– Не затрудняй себя подробностями, я вас очень хорошо слышал, – усмехнулся Оксинта. – Ладно, думаю, попреков с тебя хватит. Тогда лучше расскажи: что помнишь из вчерашнего вечера и что ты мне всю дорогу пытался сказать, бормоча «Диона» и «Клеон»?

– Я помню, как мы уходили из «Эллады», как ты зачем-то всю дорогу говорил мне, чтобы я помалкивал, и даже зажимал рот.

– Мы с тобой выбирались с территории, где орудуют парни Портового братства. Наше счастье, что в тот день не нарвались ни на одну из шаек. А их ночью было вокруг немало.

– Проклятье! Как я мог так рисковать, да еще и подставлять тебя?! – расстроился Массинисса, только представив, что могло произойти вчера.

«Как бы расстроился отец, узнав, что и я, второй его наследник, попал в неприятную историю в Карфагене!»

– Благодарю тебя, Оксинта! Ты вчера не только спас меня, но и оказал неоценимую услугу Массилии! Я этого не забуду, – пообещал царевич.

После этого он встал, подошел к небольшому священному алтарю в углу комнаты, где стояли небольшие фигурки-божества, и, преклонив колени, громко произнес:

– Я клянусь, что отныне ни по какой причине и ни при каких условиях не прикоснусь к вину! – И, поднявшись с колен, добавил: – Лучше буду наслаждаться любовью женщин.

Оксинта проговорил:

– Что ж, будущий трезвый царь – это хорошее приобретение для нашей Массилии.

Массинисса повернулся к нему и шутя погрозил кулаком:

– Издеваешься, вместо того чтобы поддержать?

– Нет, восхищаюсь твоей решимостью. Только учти, царевич: любовь некоторых женщин может оказаться хуже любого вина.

На пороге комнаты Массиниссы покашлял Мульпиллес:

– Хозяин! Там к тебе человек от Ферона. Купец ждет тебя с ответом.

– Скажи ему, что к обеду будем.

Раб с поклоном удалился.

– Собирайся, Оксинта! Нас с тобой сегодня ждет много дел! – возвестил царевич.

Искупавшись в бассейне, он переоделся в простую тунику, чтобы не привлекать внимания. Подойдя к одному из сундуков с деньгами, отпер его, взял небольшой кошель с золотыми монетами и кошель побольше, с серебром. Подумав, прихватил несколько метательных кинжалов и положил все это в надетый отцовский боевой пояс.

– К Ферону? – спросил ожидавший его у калитки Оксинта.

– Нет, вначале в «Элладу».

– Зачем? Посиделки там в основном вечером, да и ты, кажется, только что поклялся больше не пить.

– А я иду туда не пить, – загадочно усмехнулся Массинисса.

Когда они пришли в заведение, хозяин таверны при виде царевича расплылся в подобострастной улыбке.

– Дорогой гость, у нас еще не готовы многие блюда, но мы обязательно накормим тебя и твоего друга, а также предложим вам лучшие греческие вина!

При слове «вино» Массиниссу слегка помутило, но, преодолев минутную слабость, он произнес:

– Уважаемый! В другой раз мы обязательно воспользуемся твоим гостеприимством, но сейчас я бы хотел переговорить с одной из твоих постоялиц.

– Я даже знаю с кем, – подмигнул царевичу хозяин таверны. – Только хочу сразу предупредить: характер у Дионы не такой хороший, как ее внешность. Хотя такому красивому и достойному молодому человеку, я думаю, она не откажет во встрече!

Он направил слугу в одну из комнат на втором этаже заведения.

Когда тот робко постучался, в дверь изнутри прилетело что-то из посуды и разбилось. Оттуда донесся крик:

– Проваливайте все! Я хочу спать!

Хозяин развел руками:

– Вот видишь… Я бы мог предложить тебе другую, более покладистую девушку.

Массинисса поинтересовался:

– А у Дионы в комнате еще много посуды?..

Хозяин ободряюще улыбнулся:

– Узнаю настоящего мужчину, который не отступает перед препятствиями! Но вынужден предупредить: посуды у нее много, да к тому же еще есть и ножи.

Оксинта тронул царевича за руку и тихо проговорил:

– Может, стоит прийти в другое время?

– В другое время мы будем уже на другом конце города, – тихо сказал Массинисса и, вложив в ладонь хозяина серебряную монету, поднялся на второй этаж и подошел к дверям комнаты, где жила танцовщица.

Немного подумав, он спросил ее через дверь:

– Диона, здравствуй! Скажи, о чем ты мечтаешь?

За дверью какое-то время озадаченно помолчали, потом капризный женский голос возвестил:

– Чтобы ты сдох! И чтобы сдохли все, кто мешает мне спать! Я полночи вчера плясала, чтобы развлекать это пьяное сборище, и хочу отдохнуть. А еще лучше – убраться отсюда подальше!

– Сдохнуть я пока не планирую, а вот с тем, чтобы тебе убраться отсюда, мог бы помочь, – предложил царевич.

В комнате послышалось какое-то движение, затем кто-то, бормоча ругательства, подошел к двери. Когда она открылась, Массинисса увидел заспанную девицу с всклокоченными волосами, в мятой тунике.

При виде его девушка испуганно охнула и, захлопнув дверь, проговорила:

– Не ожидала увидеть нумидийского царевича, который так хорошо говорит по-гречески. Думала, что это кто-то из своих. Подожди немного, я сейчас приглашу тебя.

«Немного» затянулось, но, когда Диона открыла дверь вновь, перед ним стояла вчерашняя красотка во всеоружии: в манящем полупрозрачном одеянии, с подкрашенными глазами и шикарной прической.

– Теперь я готова принять мужчину, который пришел исполнить мою мечту! – возвестила гречанка, пропуская его к себе.

Танцовщица даже успела собрать все осколки и все лишние вещи убрала за небольшую ширму в углу комнаты. Усадив его на единственный в комнате стул, она села напротив него на застеленное ложе и, маняще проводя по покрывалу руками, поинтересовалась:

– Как ты собираешься мне помочь? И что попросишь взамен?

Массинисса достал мешочек с золотыми монетами и протянул его гречанке.

Та равнодушно взяла недорогой кошель, но, заглянув внутрь, удивленно вскинула брови и вскричала:

– Это же золото! И очень много! Что же такого ты хочешь потребовать от меня за него? Сжечь эту таверну? Или весь Карфаген?!

Царевич усмехнулся:

– Нет, что ты. Я прошу всего лишь потанцевать…

– Да за такие деньги я для тебя буду делать это днем и ночью! – перебила его Диона. – Правда, сейчас нет музыкантов, но я буду петь! Я же еще и прекрасно пою!

Она вскочила и, напевая тихим приятным голосом, стала делать изящные танцевальные движения.