Столица мира и войны - Олег Викторович Таран

Он уже стал поднимать руки, чтобы привычно обнять любовницу, как вдруг за спиной раздался хорошо знакомый голос:

– Ну-ка, ответь супруге уважаемого Зевксиса, чем я лучше ее, дорогой Массинисса!

«О боги! Софониба! Откуда она здесь?! Она же ни разу ко мне не приходила!»

Царевич боялся повернуться к невесте и не нашел ничего лучше, как быстро поднять покрывало и укрыть им Рамону.

– Напрасно ты за нее беспокоишься. Хотя Рамона и постарше меня, но, несмотря на годы, довольно неплохо сохранилась, – продолжала говорить Софониба. – И судя по тому, что ее не смущает находиться обнаженной в компании постороннего мужчины, она делает это не впервые. Так, Массинисса? – Голос невесты стал резким и холодным.

– Софониба… – начал было говорить Массинисса.

– Я думала, что ты честный, верный, благородный. Мне рассказали, как тебя чествовали сегодня в сенате. Я поспешила тебя поздравить, хотела сделать тебе приятное… И что вижу? У тебя есть другая! Как же я тебя ненавижу!

Софониба хлестнула его по лицу и со злостью заявила:

– Я больше не твоя невеста! Можешь делать что хочешь и с кем хочешь! Ублажай чужих жен, бывший женишок!

«Как же она хороша в гневе! – подумал Массинисса, глядя ей вслед. – Что же мне теперь предстоит сделать, чтобы она меня простила?»

– Кажется, твой путь к сенату стал гораздо длиннее, – усмехнулась Рамона. – Но мое предложение еще в силе. Подумай, царевич!

Жена Зевксиса стала неторопливо одеваться, словно ожидая, что царевич остановит ее.

Но Массинисса дождался, когда пунийка пойдет к двери, и сказал:

– Рамона, не приходи ко мне больше, пожалуйста.

Она ускорила шаг, сердито бормоча себе под нос:

– Ты еще об этом пожалеешь…

* * *

В зале заседаний карфагенского сената стояли двое послов Рима – Публий Валерий Флакк и Квинт Бебий Тамфил. Первоначально они были отправлены римским сенатом в Испанию, чтобы провести там переговоры с Ганнибалом, осаждавшим Сагунт, и решить дело миром.

Однако пунический полководец, увлеченный сражением, сделал вид, что не имеет времени говорить с дипломатами. Им не оставалось ничего другого, как отправиться в Карфаген, чтобы через пунический сенат остановить развоевавшегося Ганнибала. Тот, однако, успел направить вперед них более быстроходное судно, гребцы которого гребли почти весь путь без перерыва. Часть из них даже скончалась, и их тела выбросили за борт, когда боевая триера входила в военный порт города.

Доверенный человек полководца поспешил к Бисальту и сообщил родственнику, что Ганнибалу нужна помощь. В ту же ночь слуги Баркида обежали почти всех сенаторов, кроме партии Ганонида, раздавая записки от первого суффета и увесистые кошели денег.

Когда прибывшие послы высказали в сенате Карфагена свои претензии, потребовали прекратить осаду Сагунта и оставить союзный Риму город в покое, Абдешмун поднялся и заявил:

– Я предлагаю решить дело миром. Мы должны принести извинения Риму за действия командующего Испанской армией, не разрешенные нашим сенатом! Нам необходимо отправить ему строжайший приказ – снять осаду с Сагунта и увести свои войска с его земель! Карфагену надлежит возместить сагунтинцам причиненный вред, а виновник происшедшего, Ганнибал Баркид, должен быть направлен на суд в Рим, где решат его судьбу! Это даст возможность избежать ненужной кровопролитной войны между двумя великими державами – Карфагеном и Римом!

Обычно осторожная политика Абдешмуна находила понимание в большей части сената. Теперь лишь несколько наиболее старых сенаторов, еще помнивших поражение в Первой Пунической войне, старались поддержать Ганонида своими слабыми голосами, которые тут же потонули в громком хоре возмущения более молодых коллег. Баркидскую партию, которая отчаянно защищала сородича, поддержали и те, кому вечером вручили деньги и обещали в будущем преференции за поддержку Бисальта на утреннем заседании.

Увидев, что Абдешмун в отчаянии всплеснул руками и сел на свое место, первый суффет поднялся и, словно подводя итог всем выступлениям, сказал послам следующее:

– Войну начали сагунтинцы, а не Ганнибал! И Рим поступил бы несправедливо, жертвуя ради Сагунта своим старым союзником – Карфагеном!

Говоря о том, что войну начали сагунтинцы, Бисальт имел в виду следующее. Хитрый Ганнибал все же озаботился формальным поводом для начала осады. Когда провалились все его попытки добиться контроля над этим городом с помощью пропунических горожан, которых истребила проримская партия, полководец обратился к испанскому племени турдетанов, проживавших в окрестностях Сагунта. Те якобы пожаловались ему на притеснения сагунтинцев. Ганнибал отправил их послов в Карфаген, там выслушали их претензии и дали добро Баркиду действовать по своему усмотрению.

В сенате предполагали, что он предпримет какие-то жесткие меры, но не рассчитывали, что дело дойдет до осады Сагунта. Однако теперь отступать было поздно: в случае если бы Карфаген пошел на значительные уступки Риму, союзники пунийцев могли посчитать это слабостью со всеми вытекающими неприятностями. Так что сенаторы в большинстве своем и за деньги, и из чувства патриотизма объединились вокруг Баркидов – партии войны.

Римляне уплыли, ничего не добившись.

Когда Сагунт пал, в Карфаген отправилось более представительное посольство самых знатных латинян: Квинт Фабий Максим, Марк Ливий Салинатор, Луций Эмилий Павел, Гай Лициний. Вместе с ними вновь поехал и Квинт Бебий Тамфил. Им предстояло окончательно выяснить позицию Столицы мира: захотят ли пунийцы решить дело по-хорошему или следует начинать войну. «По-хорошему» означало выдачу Риму Ганнибала, если он действительно своевольничал, захватывая Сагунт, возвращение разрушенного города под власть латинян и возмещение ущерба. Никто в посольстве не тешил себя иллюзиями, что пунийцы одумаются и поступят таким образом. Все понимали: дело идет к противостоянию и римляне уже успели собрать армию и приготовить свой флот. Однако дипломатические формальности следовало соблюсти.

Квинту Фабию Максиму, стоявшему в зале заседаний, надоело слушать отговорки пунийцев. Они пытались надавить на то, что союзный договор Сагунта с Римом не был должным образом оформлен и, напав на этот испанский город, Ганнибал вовсе не подставил латинян, разгромив неофициальных его союзников. Потерявший терпение римлянин подобрал полу своей тоги и, указывая на нее, сказал:

– Вот здесь я приношу вам войну и мир! Выбирайте любое!

Бисальт Баркид ответил ему:

– Выбирай сам! Мы готовы ко всему!

Фабий Максим отпустил полу тоги и сказал:

– Я даю вам войну!

В зале тут же послышались крики:

– Так тому и быть!

– Встретимся на поле боя!

– Посмотрим, кто кого!

Фабий Максим круто развернулся и молча пошел к выходу, все остальные римляне последовали за ним. Вскоре корабль с римским посольством отплыл домой.

Вторая Пуническая война началась.