Курт Кобейн. Падший ангел рок-н-ролла - Эрнесто Ассанте

мог жить той жизнью, о которой всегда мечтал. И то обстоятельство, что все казалось возможным, несомненно, тоже сыграло свою роль. Встретив Грола, они начали связываться с новыми студиями звукозаписи через адвоката Алана Минца. Это привело к тому, что Nirvana подписала контракт со звукозаписывающей компанией David Geffen, той самой, с которой сотрудничали их герои и наставники Sonic Youth. Именно этой студии суждено было вскоре выпустить знаковый альбом Nevermind.

Так был ли Кобейн замкнутым, меланхоличным парнем, не заинтересованным в популярности и славе, равнодушно относящимся к успеху, как будто это его не касалось, оставаясь панком до мозга костей, даже после того, как его альбомы разошлись миллионными тиражами? Хотя, возможно, больше всего он руководствовался расчетливой жадностью Кортни Лав? Или он был целеустремленным стратегом, который планировал, как подняться на каждую ступеньку лестницы поп-звездной системы, предельно контролируя каждый аспект художественного творчества Nirvana, и вовсе не был жертвой своей «жены-вампирши», как обычно представляют его поклонники?

БЛАГОДАРЯ ДЭЙВУ ГРОЛУ СФОРМИРОВАЛОСЬ ЗВУЧАНИЕ ГРУППЫ

По правде говоря, он, вероятно, был и тем, и другим. Его менеджер Дэнни Голдберг (автор биографии «Serving the Servant: Remembering Kurt Cobain»[33], вышедшей в 2019 году) начал работать с группой именно в тот момент и оставался с ними до конца. Он стал близким другом Кобейна и позже, представляя также группу Hole и Кортни Лав, подтвердил: «Несмотря на то, что побочные эффекты славы дезориентировали и иногда мучили Курта, теперь, по прошествии времени, мне ясно, что он много лет тщательно планировал успех на собственных условиях. Кривая его карьеры и ее интенсивность не были случайными. Он делал это намеренно».

[Трио в окончательном составе: слева направо – Дэйв Грол, Курт Кобейн и Крист Новоселич.]

Голдберг часто повторяет эту мысль на протяжении всей книги, подчеркивая, как Кобейн был заинтригован идеей расширения своей аудитории, но в то же время не проявлял интереса и был скептически настроен по отношению к фундаментализму хардкор-панка, который рассматривает каждый проданный в магазине альбом, каждый контракт с профессиональной, организованной студией звукозаписи как винтик в колесе «капиталистического» врага, которого нужно уничтожать. Любознательный и внимательный на встречах с руководителями звукозаписывающих компаний (он разговаривал с ними вежливо, на равных, без провокационных выпадов), Кобейн имел четкое представление даже о вто-ростепенных аспектах альбомов Nirvana: какие изображения помещать на обложки, как снимать их музыкальные клипы и т. д.

[Nirvana на тротуаре в Шепердс-Буш, Лондон, 1990 год.]

Эверетт Тру в своей биографии группы[34] упоминает о том, что Кобейн и Новоселич часто придумывали безумные истории о своей жизни «невежественных лесорубов», чтобы подкрепить стереотипы, которые музыкальная пресса распространяла о представителях сцены Тихоокеанского Северо-Запада, об их фланелевых рубашках, рваных джинсах и армейских ботинках c развязанными шнурками. Кобейн создал этого грубого, но наивного персонажа и байку о нем, чтобы затем разнести в пух и прах, показав себя интеллектуально развитым человеком, каким он и был, и даже жаловался на это как на «травлю», хотя он понимал, что сам создал этот образ, распространяя о себе многочисленные слухи.

[Слева направо: Дэйв Грол, Курт Кобейн и Крист Новоселич в Лондоне 20 августа 1991 года во время раскрутки Nevermind.]

Юмор, с которым Кобейн смотрел на всю истерию и одержимость рок-сценой, также подтверждал Крейг Монтгомери, звукорежиссер, нанятый Sub Pop для гастролей с группой. «Битье аппаратуры было частью игры. Это было одновременно и данью уважения, и критикой. [Курт] был веселым, умным, проницательным и саркастичным. По большей части находиться рядом с ним было приятно. Время от времени он замолкал, и ему нужно было побыть одному, но игра на сцене была его жизнью». В глубине души, как также отметил Голдберг, «Курт хотел, чтобы принимали все стороны натуры его внутреннего подростка». Он очень тесно отождествлял себя с молодыми панками-недоучками, но в равной степени пользовался шансом быть оцененным более широкой аудиторией «благодаря запоминающемуся рефрену или хорошему риффу». И, как вспоминают его друзья, на вечеринках он никогда не упускал возможности смешать Black Flag с несколькими песнями ABBA.

Прежде всего, важно понимать, что альбом, в 1991 году свергнувший короля поп-музыки (то есть Майкла Джексона) и его Dangerous с вершины американского чарта Billboard 200, альбом, который на сегодняшний день разошелся тиражом более тридцати миллионов экземпляров, изначально должен был называться Sheep[35], своего рода удар по тем, кто в итоге его купит. Только к концу записи верх одержало название Nevermind как метафора отстраненного взгляда Кобейна на жизнь и намек на Never Mind the Bollocks Sex Pistols. Это слово фигурирует в третьем куплете текста сингла-манифеста: «I found it hard, it was hard to find, oh well, whatever, nevermind[36]». Речь, разумеется, о «Smells Like Teen Spirit», песне, ставшей всемирным символом Nirvana и гранжа в целом. Песня, которая, по словам Голдберга, «для многих фанатов Nirvana играет ту же роль, что и поэма “Вопль” Аллена Гинзберга для поколения битников, или композиция Боба Дилана “Like a Rolling Stone” для моего поколения» (то есть для фанатов рока 68-го года, поскольку менеджер и автор «Serving the Servant» был на семнадцать лет старше Кобейна). И она была закончена в студии только после записи первых восьми песен.

Но давайте по порядку: Брюс Пэвитт из Sub Pop предложил в качестве потенциального продюсера второго альбома Nirvana Бутча Вига, известного тем, что он сформировал тяжелый саунд Killdozer, к которому, по словам Nirvana, они хотели двигаться. Итак, группа приехала из Сиэтла в Smart Studios Вига в Висконсине. В первый заход они записали восемь песен: «Breed» (первоначально называлась «Imodium»), «Dive» (позже была выпущена как вторая сторона к синглу «Sliver»), «In Bloom» (четвертый сингл), «Pay to Play» (переименована в «Stay Away» и выпущена с новым текстом), «Sappy», «Lithium» (третий сингл с альбома), «Here She Comes Now» (кавер-версия песни Velvet Underground, выпущенная на трибьют-альбоме Heaven and Hell Volume 1) и «Polly» (единственная песня, на которой оставили партию ударных, записанных Чэдом Ченнингом). Во время этих первых сессий Кобейн слишком сильно напрягал голос, что вынудило группу остановиться. Но это первое демо было разослано различным студиям звукозаписи, и на первом месте оказалась компания David Geffen. Как только контракт был подписан, менеджеры DGC[37] предлагали других возможных продюсеров, которые могли бы завершить работу, включая Скотта Литта (им восхищались из-за его работы с R.E.M.), Дэвида Бриггса и Дона Диксона, но участники Nirvana остались верны Вигу и даже попросили его присутствовать при завершении альбома. В итоге всего получилось 12 треков (плюс «Endless Nameless», трек-призрак, расположенный последним после «Something in the Way» и очень долгой немой паузы): был убран кавер Velvet Underground и добавлен ставший скандально известным сингл, названный в честь дезодоранта Тоби Вейл, а также чуть менее известные «Come as You Are» (второй сингл), «Territorial Pissings», «Drain You», «Lounge Act», «Stay Away», «On a Plain» и «Something in the Way».

Сессии продолжались шестнадцать дней, запись шла в Sound City Studios в Ван-Найсе: впервые участники Nirvana записывались в помещении рядом с одним из своих кумиров, Оззи Осборном, и написали его имя на костяшках пальцев, хотя после этого они даже не осмелились встретиться с ним! В этой студии Южной Калифорнии группа работала по восемь–десять часов в день: Новоселич и Грол фактически закончили свои партии (бас и барабаны) за несколько дней, в то время как Кобейну пришлось усерднее работать над своей игрой на гитаре, наложениями, вокалом и особенно текстами песен, которые все еще дорабатывались вплоть до записи. Виг однажды рассказал любопытную историю о тех сессиях: чтобы убедить сопротивляющегося Кобейна продублировать свой вокальный трек для «In Bloom», он сказал ему, что «даже Джон Леннон