Нервы на пределе. Почему стресс — не слабость, а биология и что с этим делать - Ричард Маккензи

и изолировали инсулин. В наши дни, когда пациенты с диабетом I типа регулируют уровень сахара в крови с помощью инсулиновых ручек-шприцев или инсулиновых помп, непрерывно отслеживающих уровень сахара, сложно представить, каким тяжелым ударом становился этот диагноз для больных и их семей в прошлом. Прогноз продолжительности жизни с момента появления симптомов очень долго был неутешительным. Даже в начале XX века один из первопроходцев изучения диабета, знавший об этой болезни всё, говорил, что средняя продолжительность жизни десятилетнего ребенка, которому диагностировали диабет, составляет чуть больше года, а тридцатилетнего взрослого — около четырех лет.

Этим первопроходцем был Эллиотт Джослин, чей Фонд диабета, основанный в Бостоне в 1898 году, до сих пор является ведущим исследовательским центром по изучению заболевания. Медицинская карьера Джослина началась еще до инсулиновой революции и продолжилась после. До изоляции и начала применения инсулина он лечил пациентов с диабетом I типа, создавая им малопригодные для жизни условия: как правило, это был постельный режим (пациенты от слабости не могли толком двигаться) и скудный рацион практически с полным исключением углеводов.

Одной из типичных пациенток Джослина была 17-летняя девушка ростом 150 см. Она весила 25 кг — в наше время столько весят дети 8–9 лет. Другая пациентка 15 лет жила на рационе, состоявшем из 30 г жира, 25 г белка и не более 6 г углеводов (примерно 1/10 стандартной порции макарон)[134]. Джослина критиковали за его методы, и он сам открыто признавал, что, возможно, его пациентам было бы лучше питаться нормально и жить счастливой, хоть и короткой жизнью. Он держал их на такой строгой диете по одной причине: надеялся, что со дня на день появится лекарство.

К тому времени ученые уже знали, что поджелудочная железа выделяет важную субстанцию. Это открытие сделал немецкий физиолог Оскар Минковский: он удалил поджелудочную у собак, и у них развился диабет. Ряд исследователей бросились решать эту загадку, и битва была столь ожесточенной, что в первом десятилетии XX века на звание изобретателя инсулина претендовали два конкурента: британский и бельгийский ученые.

Но пригодный для медицинского использования инсулин в итоге разработала команда ученых из Канады, Шотландии и США. Как часто бывает с великими открытиями, лавры достались тем, кто оказался в нужное время в нужном месте. Впрочем, даже эти ученые впоследствии рассорились из-за того, кому принадлежит пальма первенства. Ядром исследовательской группы был Фредерик Бантинг, молодой хирург-ортопед из Университета Торонто. Он заинтересовался исследованиями диабета лишь после того, как по долгу службы прочитал научные работы по метаболизму углеводов для лекции в университете (ведь он не был специалистом в этой области). К тому моменту другие исследователи уже пытались применять для лечения диабета экстракты поджелудочной железы, но ни у кого не получалось изолировать гормоны, продуцируемые островками Лангерганса — такое красивое название носит участок поджелудочной, содержащий бета-клетки, производящие инсулин. Бантинг нашел способ это сделать: он перекрыл протоки поджелудочной железы, несущие пищеварительные соки. В итоге большая часть поджелудочной дегенерировала, но этот процесс не затронул островки Лангерганса.

Лабораторные опыты не были сильной стороной Бантинга, и он попросил о помощи Джона Маклеода, более опытного шотландского ученого из своего университета, который оказался в Канаде, сперва эмигрировав в США. Маклеод воспринял его миссию скептически, но одолжил ему пустую лабораторию и двух студентов. Студенты подбросили монетку, и выиграл (или проиграл, это как посмотреть) американец Чарльз Бест.

Несмотря на сомнения Маклеода, идея Бантинга сработала. Они с Бестом изолировали экстракт эндокринной части поджелудочной железы собаки и ввели его другой собаке с удаленной поджелудочной. Уровень сахара в крови второй собаки немедленно начал снижаться. Успешный эксперимент повторили, и он сработал в том числе с применением экстрактов поджелудочной железы теленка. 11 января 1922 года искусственно «добытый» инсулин впервые ввели человеку: пациенту из больницы Торонто сделали укол в ягодицу. «15 кубиков бурой жижи» — так охарактеризовали эту субстанцию дежурные врачи. Подопытному Леонарду Томпсону было четырнадцать лет, он страдал от недостатка веса и все время впадал в диабетическую кому; родители постановили, что терять ему нечего. Оказалось, что первая порция инсулина была некачественно приготовлена: уровень сахара в крови упал, но у мальчика начался сильный аллергический абсцесс. С помощью университетского биохимика Джеймса Коллипа субстанцию Бантинга и Маклеода очистили и приготовили ее улучшенный вариант. Через двенадцать дней после первого укола Томпсон получил второй. На этот раз инсулин сработал без неприятных побочных эффектов. Диабет подростка вошел в ремиссию. С регулярными инъекциями инсулина он дожил до двадцати семи лет и умер от пневмонии, вероятно вызванной снижением иммунитета из-за раннего диабета.

В Canadian Medical Association Journal за март 1922 года опубликовали отчет об успешных клинических испытаниях инсулина на семи пациентах. Помимо снижения уровня сахара в крови, инъекции инсулина, похоже, давали пациентам возможность потреблять углеводы без последствий, и к ним вернулись жизненные силы. Это была поистине «волшебная таблетка». В одной газете инсулин назвали «чудесным средством, возвращающим активность»[135].

Открытие привлекло внимание Нобелевского комитета в области медицины, что неудивительно. Но премию в 1923 году вручили только Бантингу и Маклеоду, проигнорировав участие Беста и Коллипа. Бантинг поделился нобелевскими деньгами с Бестом, а Маклеод — с Коллипом, но, как говорится, осадок остался, и обиды были забыты лишь в 1941 году, когда Бантинг погиб в авиакатастрофе.

К этой истории есть любопытное примечание: другой ученый опередил Бантинга и компанию на целых двадцать лет, но они об этом не знали. Это был французский эндокринолог Эжен Гле, которому принадлежит открытие паращитовидных желез (он открыл их в 1880-е годы). Десять лет Гле пытался извлечь экстракт поджелудочной железы, обнаружив, что тот улучшает симптомы диабета у собак. Последующие эксперименты подтвердили, что извлеченный им экстракт был тем самым инсулином, вырабатываемым островками Лангерганса.

Любой современный ученый тут же бросился бы публиковать свои находки в медицинском журнале, как поступил Бантинг в 1922 году. Но Гле записал их на бумаге, положил в запечатанный конверт и оставил в Парижском биологическом обществе, снабдив строгими указаниями не вскрывать конверт без его ведома. Его вскрыли лишь в 1922 году после объявления об открытии Бантинга и коллег, которым достались все лавры. Подобная скромность кажется странной, но подобная практика была распространена среди ученых того периода, если им казалось, что в исследовании есть пробелы, которые должен заполнить кто-то другой. Прошлые заслуги Гле оказались никому не интересны, а сейчас, почти через сто лет после его смерти, о нем помнят лишь в узких медицинских кругах. Бантинга же с момента объявления об открытии окружили почестями. Он получил патент на производство инсулина и сразу же продал его Университету Торонто за один доллар. Университет, в свою очередь, бесплатно передал лицензию на чудо-лекарство нескольким иностранным некоммерческим организациям. К началу 1923 года наладили массовое производство инсулина, и жизни