Ювелиръ. 1807 - Виктор Гросов

Небольшой, почти незаметный в обычной жизни астигматизм. Роговица этого глаза была несовершенна. Для того чтобы таскать уголь, этого было достаточно. Но для многочасовой ювелирной работы — это была пытка, гарантирующая дикую головную боль и прогрессирующую потерю зрения. Мой главный инструмент — это тело — оказался с дефектом.

Охренеть!

Я посмотрел на верстак Поликарпова. Там, среди прочего хлама, валялся его инструмент — увеличительное стекло. Я взял его, пока «родственник» не видел. И мысленно провел экспертизу. Вердикт был удручающим. Дешевое стекло с пузырьками воздуха — брак. Роговая оправа, рассохшаяся от времени, держала линзу криво — оптическая ось смещена, что гарантировало еще большие искажения. Сама линза была простой, двояковыпуклой. Я поднес ее к глазу. Центр увеличивал неплохо, но стоило сместить взгляд, как изображение по краям расплывалось и распадалось на радужные контуры. Сферическая и хроматическая аберрации во всей красе. Работать с таким «прибором» было все равно что оперировать тупым, ржавым скальпелем.

Я положил лупу на место. И понял, что я в тупике. Все мои знания и моя память о микромеханике, о тончайших техниках гравировки, о секретах огранки — все было бесполезно без инструмента, который не просто увеличит изображение, а сделает его чистым. И который, к тому же, сможет скорректировать дефект зрения этого тела.

Сначала мысль была простой: сделать хорошую одиночную линзу. Выточить ее из качественного стекла, идеально отцентрировать, поставить в правильную оправу. Это уже будет на порядок лучше, чем убожество Поликарпова. Но, прокручивая в голове процесс, я понял, что это полумера. Даже идеальная одиночная линза будет давать искажения. Я лишь уменьшу проблему, но не решу ее. Мне нужен был не костыль, мне нужно было крыло.

И тогда, в пыльном полумраке этого сарая, родилось решение. Дерзкое, почти безумное для этого времени. Если одна линза дает искажения, значит, нужна вторая линза, которая будет эти искажения компенсировать. Собрать в единый узел собирающую и рассеивающую линзы из стекол с разным показателем преломления. Крон и флинт. Ахроматический дублет.

Цель сформулировалась сама собой. Ахроматическая двухлинзовая лупа кратностью не менее десяти, а лучше — пятнадцати. Спроектированная так, чтобы заодно скорректировать и астигматизм этого глаза. Это будет технологический скачок. Оружие абсолютного превосходства, которое позволит мне делать вещи, которые здесь пока просто невозможны. И никто даже не поймет, как я это делаю.

Идея — это лишь искра. Чтобы разжечь из нее огонь, нужны дрова. А я сидел посреди сырого, нищего сарая, где не было ничего нужного. Следующие несколько дней я превратился в одержимого охотника. Мои глаза, выполняя тупую, однообразную работу, на самом деле сканировали каждый угол, предмет и соринку, оценивая их с точки зрения пригодности для моего великого проекта. Мозг работал как анализатор, раскладывая сложную задачу на простые, выполнимые шаги.

Первая проблема — оптика. Осколок донца от бутылки вина у меня уже был. Это было поташное стекло, как раз то, что нужно. Оно было не идеальным, но достаточно однородным.

Сложнее было с флинтом, рассеивающей линзой. Для нее требовалось тяжелое свинцовое стекло с высоким показателем преломления. Просто так на помойке такое не найдешь. Я начал целенаправленный поиск. Где в этом мире можно найти небольшой и качественный кусок хрусталя? Мозг перебирал варианты. Дорогая посуда, подвески от люстр, граненые пробки от аптекарских склянок… Аптека!

Шанс представился через два дня. Поликарпов, мучаясь животом после очередной пьянки, послал меня в аптеку за касторовым маслом. В аптеке, пока провизор отмерял мне снадобье, я глазами пожирал его полки. Вот они. Ряды склянок с тинктурами, увенчанные массивными, гранеными пробками из богемского хрусталя. Одна из склянок стояла на самом краю полки. Я, хотел купить склянку, но случайно пошатнувшись, задел стеллаж. Какой-то закон подлости. Склянка упала и разбилась.

Аптекарь разразился руганью, влепил мне подзатыльник, от которого я суме увернуться и выгнал вон, вычтя стоимость лекарства из денег, что дал мне Поликарпов. Вот ведь непруха. От затрещин уклоняюсь, а просто тыкнуть в нужный предмет не смог. Это все из-за слабости организма. От недоедания.

В любом случае я уходил победителем. В моем кулаке были зажаты два сверкающих осколка пробки — идеальный кусок флинта для моей второй линзы. Дома меня ждала взбучка от Поликарпова за недостачу, но это была ничтожная цена за такой трофей.

Вторая проблема — абразивы. Для шлифовки и полировки стекла нужны были порошки разной зернистости. Купить их я не мог. Значит, нужно было сделать. Грубый абразив — просеянный через тряпицу речной песок. Средний — печная зола. А вот с финишным пришлось повозиться. Я набрал осколков старого красного кирпича, который заприметил ранее, растолок их в пыль, а затем применил технологию, известную еще древним мастерам — отмучивание. Я развел полученную пыль в ведре с водой и дал ей отстояться. Крупные, тяжелые частицы быстро осели на дно. А самая мелкая, почти невесомая взвесь еще долго мутила воду. Я осторожно слил эту мутную воду в другую посудину и дал ей полностью высохнуть на солнце. На дне остался тончайший слой идеально однородного, микроскопического абразива. Мой собственный полирит.

Третья проблема — станок. Руками выточить линзы с нужной сферической поверхностью было невозможно. И снова решение нашлось прямо под носом. В самом темном углу сарая, заваленная хламом, стояла старая, сломанная самопрялка. Наследство от покойной жены Поликарпова. Ее колесо, педаль, шпиндель — это была идеальная основа для примитивного шлифовального станка.

И, наконец, четвертая, самая сложная задача, которая заставила меня пересмотреть весь проект. Склейка. В моем мире для этого использовали канадский бальзам. Здесь его не было. А создать оптически чистый клей в этих условиях было невозможно. Любая смола, очищенная на коленке, дала бы пузыри и муть, которые уничтожили бы всю работу. Тупик? Нет. Научная задача. Если нельзя склеить, значит, нужно обойтись без клея.

В моей голове родилось еще более дерзкое решение. Несклеенный дублет с воздушным зазором. Две линзы, крон и флинт, не соприкасаются. Они устанавливаются в одной оправе на строго рассчитанном, минимальном расстоянии друг от друга. Это было на порядок сложнее. Теперь мне нужно было выточить две идеальные линзы и создать для них прецизионную оправу, которая будет удерживать их соосно, на расстоянии в десятые доли миллиметра друг от друга. Это была задача уже не оптика, а микромеханика. Но именно это и было моей сильной стороной.

К концу второй недели охота была закончена. У меня было все. Два осколка разного стекла. Три вида абразива, от грубого до тончайшего. И четкий, усложненный, но технологически безупречный