Русский клуб - Владимир Дэс

Но Господь уверенно ведёт эту сложную музыкальную партию.

Каждое живое существо добавляет в Божественную мелодию свою нотку.

От червя в земле до слона на земле,

От креветки до китов и дельфинов в океане,

От птахи-воробья до орла-стервятника —

Всё живое на земле является инструментом в этом оркестре.

Господь, создав человека по образу своему и подобию, дал ему возможность участвовать в создании этой симфонии Жизни.

Некоторым из людей, истинно талантливым, Он дал способность творить вместе с Ним.

В любом творчестве, а бизнес – это тоже творчество (при этих словах Ростропович посмотрел на Глеба), должны присутствовать ноты, должна звучать музыка.

Творческий человек должен слышать жизнь вокруг себя, а жизнь – это волны, волны музыки и Господь… и только Он, как дирижёр, ведёт нас под музыку управляемого Им оркестра.

Поэтому предлагаю выпить не за меня, а за Господа нашего, самого великого и самого талантливого композитора Вселенной, – закончил Ростропович.

Это было великолепно. Все впали в восторг от слов Ростроповича.

На банкете присутствовал работник российского посольства в Чехии со своей супругой. Они сидели на другом конце стола, но Глебу было слышно, как тот всем твердил, что обижен на президента Ельцина за эту «ссылку» в Чехию. Несмотря на постоянные одёргивания супруги, не стесняясь в выражениях, он рассказывал, что на последних выборах президента России был членом Центральной избирательной комиссии и отвечал за подсчёт голосов. Он под давлением американцев «дорисовал» Ельцину голоса, хотя большинство избирателей проголосовали за Зюганова, лидера коммунистов.

За эту «псевдопобеду» Ельцина он ожидал от него наград и более значимую должность, но никак не такую, да ещё и в Чехии.

Услышав это откровение, Глеб воскликнул:

– А как же народ? Воля его? Где демократия? Где свободные выборы? Для чего перестройку и гласность объявляли?!

Работник посольства посмотрел на Глеба и ответил:

– Какая перестройка? Какая демократия? Какая воля народа? Нам американцы деньги на выборы давали, а им нужен был демократ Ельцин, а не коммунист Зюганов. По этому случаю приезжал даже сам директор ЦРУ Джон Дэйч, хотя и его, как и меня, после выборов отправили «куда подальше».

После этого заявления Глеб громко, через весь стол, почти прокричал:

– То, что вы сделали, – это предательство российского народа!

– Предательство, говоришь?! Это вам сейчас легко судить, а тогда никто не знал, куда Россия качнётся: или назад в лагеря, в нищету, или в новую жизнь, где улыбающиеся американцы и сытая Европа. И это всё должен был решить я. Вот тут и подумаешь, вот тут и почешешь «репу», как быть и что делать? Ты бы побыл тогда в моей шкуре, посмотрел бы я, как бы ты поступил. Это вы сейчас, с капиталистическим жирком, все честные, принципиальные, а я один предатель! – И, махнув фужер коньяка, рассерженный, ушёл вместе с супругой с банкета.

Все сразу замолчали. Многие знали эту историю, но открыто её никто не обсуждал, считая разговоры на эту тему дурным тоном.

Потом из компании пропал саксофонист Яговкин, который вышел из ресторана покурить, а обратно не вернулся. Как позже выяснилось, его на улице ограбили и избили. Причём наши же соотечественники. Прохожие вызвали полицию, и Валеру вместе с пойманными бандитами вначале увезли в участок, а утренним рейсом отправили в Россию.

Ситуация в Чехии в то время была странной. Вместе с туристами из России в Прагу хлынул криминальный поток так называемых «шакалов» – бандитов, которые грабили туристов.

На следующий вечер у Глеба всё уже было готово по договору, оставалось только поставить печать на документ. Команда заканчивала работу в офисах, а Глеб пошёл прогуляться по центру Праги.

На Староместской площади он свернул в переулок и очутился в великолепном баре, где к пиву подавались знаменитые солёные чешские трдельники. Глеб выпил пива, закусил трдельником и вышел на улицу. Договор подписан, вроде и настроение должно быть хорошим, но на душе скребли кошки. То, что ему рассказал обиженный работник посольства, лишило его спокойствия. Глеб гулял по вечерним улицам Праги и рассуждал сам с собой.

Из университетского курса истории он знал, что император российский Николай I в письме Наполеону III написал: «Дорогой друг…», а по протоколу межгосударственной переписки тех времён должен был написать «Дорогой брат…».

Наполеон III обиделся, и началась кровопролитная Крымская война. Почему Николай I написал «Дорогой друг» и для чего он это сделал, доподлинно не известно. Известно, что он считал Наполеона III авантюристом и человеком, случайно получившим императорский титул. В итоге началась война, не нужная никому. Тысячи убитых и с той и с другой стороны.

Как слаб человек в своих амбициях, будь он хоть трижды императором! И ничего не изменилось с годами, чему и был свидетелем Глеб, когда высокие гости из Москвы рассказывали о причинах войны в Чечне.

Дудаев, руководитель Чеченской Республики, на тот момент был генерал-майором, а Аушеву, главе соседней Ингушской Республики, было присвоено звание генерал-лейтенанта. Дудаеву тоже хотелось быть генерал-лейтенантом. Хасбулатов, его земляк и председатель Верховного Совета РСФСР, был против присвоения тому второй генеральской звезды. Дудаев не получил звания генерал-лейтенанта, и в Чечне началась война. Опять личная неприязнь. Опять десятки тысяч убитых и раненых.

Как правило, именно действия людей, стоящих у власти, приводили к трагедиям стран и народов, а не какие-то неведомые законы мироздания.

Так и Ельцин, двигаясь по политической лестнице наверх, в ЦК КПСС, не сошёлся характером с генеральным секретарём. И сделал всё, чтобы убрать Горбачёва из власти. Вплоть до развала СССР.

Вот вам и законы человеческого мироздания. Обыкновенные человеческие желания, причём не высокие, а даже более низменные, чем у простых людей.

Туристов в городе было полно. То и дело слышалась русская речь. Въезд в Чехию был безвизовый, и поэтому соотечественников, желающих отдохнуть несколько дней в этой великолепной стране, было много.

Как только Глеб свернул в тихий переулок, к нему, щёлкая семечки, обратились два русских парня:

– Как отдыхается, земляк?

Глеб оглядел «земляков» – типичные «шакалы».

– Хорошо отдыхается, земляки, – ответил Глеб.

– За хороший отдых надо платить.

«Чёрт, – подумал Глеб, – и так нет настроения из-за этого посла, а тут ещё российская шпана».

Они приблизились вплотную и, нагло ухмыляясь, смотрели на Глеба, бесцеремонно сплёвывая шелуху прямо на него.

Глеб посмотрел на эти тупые физиономии и не стал спорить. Он был так зол, что не стал ждать грабежа, а с разворота двумя ударами уложил обоих «земляков» на брусчатку Старого города.

Он понимал, что эти «братки» за свою многолетнюю практику отработали отъём денег до мелочей и разговаривать с ними о совести и