Секреты цветов - Салли Пейдж

на нее в каюте и заставил надеть все самое теплое. И когда он, обычно такой деликатный, начал вышвыривать из шкафа одежду, она поняла, что ему страшно. Под конец он достал шляпку с душистым горошком, но Вайолет твердо сказала, что это не самый подходящий головной убор для кораблекрушения.

Задерживав на мгновение ее руки в своих, он едва слышно произнес:

– Тебе нужно одеться потеплее.

И в его трагическом шепоте она узнала интонации своей матери – женщины, которая всегда права.

Подстегиваемая звенящим в голове голосом матери, Вайолет вошла в одну из кают первого класса. Прямо сейчас здесь можно было брать все, что душе угодно. Какое странное и непривычное зрелище! Все двери распахнуты настежь. Одежда, обувь, чехлы, цветы и даже ювелирные украшения валялись на ковре прямо под ногами. Перешагнув через разбросанные по полу орхидеи, она стащила с кровати пуховое одеяло. Не самый большой грех, учитывая, что у нее нет зимнего пальто.

И вот сейчас, оказавшись в висевшей между светом и тьмой шлюпке, она исподволь тянется к свету. Какая-то женщина рядом с ней внезапно встает и, высвободившись из объятий своего спутника, вылезает из шлюпки – свет победил. Женщину тут же поглощает толпа, копошащаяся на палубе, откуда доносятся рыдания, крики и почему-то смех. Вайолет вспоминает давешних молодых людей. Интересно, они успели тогда пропустить по стаканчику на ночь? Быть может, они рассчитывают, что алкоголь защитит их от холода.

Вайолет чувствует, как шлюпка начинает раскачиваться. Туда? Или сюда? А потом она видит, как по палубе мчится ее друг-стюард, собиравшийся отдать ей шляпку с душистым горошком, и вспоминает настойчивое пожатие его руки. Вслед за стюардом бежит Казначей. Она еще никогда не видела, чтобы Казначей куда-то бежал.

И тогда она понимает, что должна оставаться там, куда привела ее протянутая отцом рука помощи.

Пронзительно скрипит лебедка, и молодой инженер, выкрикивая указания стоящим у него за спиной, отталкивает шлюпку от борта лайнера. Внезапно возле левого плеча Вайолет возникает какой-то человек, ее голова находится на уровне его коленей. Он наклоняется к ней, но она не видит лица этого человека, а уже после всего так и не вспомнила его имени.

– Вот, мисс Джессоп, позаботьтесь об этом.

Его голос звучит так настойчиво, что Вайолет тянет к нему руки, и он поспешно сует ей завернутый в одеяло сверток. Она инстинктивно прижимает сверток к себе, уповая на то, что этот человек не украл ничего из брошенного имущества пассажиров и ее не обвинят в краже.

И когда она отворачивает край одеяла, шлюпка начинает опускаться.

Глава 70

Эмма

Вайолет

Все тихо, если не считать негромкого жужжания лампы, излучающей синий свет. Эмма балансирует на самом краю сознания, ее тело напряжено, словно оно приготовилось к броску.

– Цветы, которые человек посылает на похороны, могут многое о нем рассказать.

Эмма смотрит на девушку, стоящую возле кровати:

– Это ты сказала или я?

– Возможно, ты об этом подумала. – У девушки темно-рыжие волосы, убранные под белую шапочку, и серо-голубые глаза. Эмма ее знает, но не помнит откуда. Девушка смотрит на Эмму. – А какие цветы ты хотела бы получить? У тебя есть любимый цветок?

– Пионы. Я бы хотела белые пионы. И… – Эмма не может найти нужное слово, но она уверена, что вспомнит название цветов, если ей дадут их понюхать. Цветы эти обладают хорошо различимым ароматом, ярко выраженным, но очень тонким. А потом она вспоминает: – Жасмин. А как насчет тебя?

– Моя мама считала, что мои любимые цветы – это жимолость, хотя на самом деле я всегда любила розы. – (Девушка кажется до боли знакомой. Но откуда она ее знает? Ответ где-то близко, но упорно ускользает.) – А можно мне выбрать два цветка?

– Конечно. Это ведь твои похороны.

Девушка улыбается, и Эмме кажется, что и она тоже.

– Розы и ландыши, – отвечает незнакомка.

– Хороший выбор, – соглашается Эмма.

Девушка садится возле кровати на стул, которого Эмма раньше не замечала. На девушке черное платье и белый передник.

– Ты медсестра?

– Еще нет. – Эмма не понимает, о чем говорит эта девушка, но не хочет, чтобы она уходила. Тем временем та продолжает: – Если бы у меня была дочь, я назвала бы ее Розой. Или, быть может, Лилией. Но у меня никогда не было детей.

– Ты об этом жалеешь? – спрашивает Эмма, и до нее вдруг доносится звон колокольчика.

Где-то вдалеке лопоухий маленький мальчик с черными волосами звонит в звонок велосипеда и отчаянно крутит педалями.

– Ах, я сожалею о множестве вещей, но моя мать говорила… нет, я забыла… думаю, что-то насчет другой двери, которая всегда открывается. – Девушка немного печально улыбается. – Она также говорила, что дети могут быть особым даром, даже если вы и не стали матерью. – Девушка прячет под шапочку непослушный локон, после чего уже более спокойно продолжает: – Я скажу тебе, о чем я действительно жалею. О том, что в ту последнюю ночь не захватила с собой зубной щетки. Мелочь, конечно, но невозможно передать, как иногда не хватает подобных вещей. Да… – Она делает паузу. – Я обнаружила, что именно мелочи в результате играют в нашей жизни самую большую роль. Хотя это трудно понять. – Девушка оглядывается по сторонам, словно желая удостовериться, что их никто не слышит. – Впрочем, однажды я и в самом деле вспомнила о драгоценностях. Но только один раз, когда нужно было залатать крышу. Но в результате в гости приехали мальчики, прямиком из Австралии, и в два счета починили крышу. Но знаешь, я никогда бы не взяла чужие драгоценности.

– Какие драгоценности?

– Я увидела их, когда зашла в каюту первого класса за пуховым одеялом. Драгоценности были разбросаны, словно пшено для цыплят, по кровати и по полу. Только вместо пшена там были бриллианты и рубины.

– А ты не подумала о том, чтобы взять драгоценности?

– Мне такое даже в голову не пришло. И только гораздо позже я поняла, что легко могла это сделать. Но тогда у меня в мозгу вертелась только одна мысль. Я хотела сказать: ну вот, Казначей, я ведь говорила, что пассажиры замусорят твое красивое судно!

– Ну а каким он был?

– Казначей? Настоящим джентльменом. Представляешь, меня навестил его внучатый племянник. Славный мальчик, он только что купил новую машину. Он так этим гордился. Он был удивительно похож на Преподобного Казначея. Просто до жути.

В комнате становится тихо. Никто не проходит по коридору мимо приоткрытой двери, и Эмма слышит лишь жужжание лампы,