Секреты цветов - Салли Пейдж

class="p1">Эмма пытается всплыть на поверхность, но не может пробиться сквозь толщу воды. Голоса булькают в воде, которая, похоже, попадает в уши. Эмма вслушивается в слова, концентрируясь на каждом слове по очереди. И чем напряженнее она вслушивается, тем отчетливее слова обретают форму, и теперь она может связать их воедино, чтобы переварить.

Какой-то мужчина говорит по-английски с французским акцентом. И она думает о Филиппе и полосатых полотенцах возле бассейна.

– У вашей подруги травма головы, и у нее слишком низкое кровяное давление. Что, возможно, обусловлено падением, но нас в первую очередь интересует, почему она упала. Она в последнее время, случайно, не жаловалась на здоровье?

Интересно, о ком он говорит? Не мешало бы это выяснить, но прямо сейчас на это нет сил.

На вопрос отвечает Бетти, что кажется очень странным:

– Насколько мне известно, со здоровьем у нее все нормально. Хотя она находилась в состоянии сильного нервного напряжения. Она… – (Минуты кажутся часами.) – Я заметила, что последние несколько недель она выглядела страшно бледной, а под глазами залегли черные круги.

– У нее есть на что-нибудь аллергия?

– Не думаю, – отвечает Бетти. – Хотя точно не знаю.

– Прямо сейчас мы сделали все, что могли. Остается лишь наблюдать за ее состоянием, а утром сделать анализы. Мы опасаемся, что у нее может быть серьезное заболевание сердца. Скажите, имелись ли у кого-то из членов ее семьи аналогичные проблемы?

– Муж моей подруги умер от сердечного приступа. Нет, нет, прошу прощения, это вряд ли… – (У Эммы перед глазами сразу встает образ уходящего от нее Уилла.) – А ее отец умер от рака… Кажется, от рака легких. Но мать еще жива. Предоставьте это мне. Ой, боже правый!.. Мне нужно связаться с ее матерью.

Эмма хочет сказать, что с ней реально все в порядке. Ведь Бетти слишком взволнована. Но слова застревают в горле.

– Было бы весьма любезно с вашей стороны, – отвечает мужчина. – Что ж, у нас есть ваш телефон. Мы вам позвоним, если будут какие-то изменения.

– Я останусь здесь. Мне ведь не обязательно уходить.

– Нет, конечно, нет. Хотя завтра я работать не буду. Утром меня сменит другой врач.

– А который час?

– Три пятнадцать утра. Постарайтесь немного поспать.

Эмма следует совету, который доктор дал Бетти.

Эмма понимает, что лежит в кровати и в углу комнаты горит синий свет. Она думает, сейчас ночь, так как в комнату не проникают солнечные лучи.

В кресле рядом с кроватью спит какой-то человек. Эмма пытается повернуть в его сторону голову, но тут же задыхается от резкой боли. С кровати ей видны только кудрявая макушка да полуоткрытая дверь в палату.

Она смотрит, как мимо двери проходят какие-то незнакомцы – должно быть, врачи. Больше она ничего не знает. Иногда появляются люди из ее юности – старый учитель испанского, подруга по колледжу, – а потом Роберто в длинном белом фартуке. Но никто из них почему-то не входит в палату.

Она не удивляется при виде этих людей, но те, кого она ждет больше всего – Уилл и ее отец, – так и не появляются.

Кто-то спрашивает, откуда она приехала. Она слышит, как им отвечает Бетти, – значит, они разговаривают не с ней, Эммой. Бетти объясняет, что они приехали из Оксфорда, и этот человек спрашивает, находится ли Оксфорд рядом с Лондоном.

А потом она слышит, как Бетти объясняет собеседнику, где находится Оксфорд:

– Да, совсем близко от Лондона. – И потом: – Нет, это не в Лондоне, но неподалеку.

И уже спустя целую вечность Эмма слышит, как Бетти говорит, что да, она живет в Лондоне, и удивляется, зачем Бетти лжет.

Она то теряет ощущение времени, то возвращается в реальность. Когда она находится под водой, то вообще ничего не чувствует, а когда выныривает на поверхность, то чувствует жар. Через полуопущенные тяжелые веки она видит приоткрытую дверь и синий свет.

А потом она просыпается в капсуле, в окружении самых разных приборов.

Иногда возле кровати, на которой она лежит, толпятся люди: они поднимают ее руку, перекатывают тело.

Затем она снова чувствует жар и смотрит сквозь завесу ресниц, затуманивающую зрение, на приоткрытую дверь. Когда она видит, как в дверь входит ее мать, то понимает, что у нее начинаются галлюцинации, и тогда снова погружается под воду, прямо в объятия тьмы.

Проходят часы, а возможно, и годы. Она пытается силой мысли сбросить простыни с горячих ног, убрать невыносимую тяжесть с тела. Все вокруг неподвижно, и только жар пульсирует в такт дыханию. Она дышит так громко, что с трудом улавливает слова врача.

Кто-то плачет.

Бетти.

Звук тихий и жалобный, и от него начинает болеть нутро.

Наверное, именно так звучит печаль.

Эмма не может найти Бетти, чтобы успокоить ее, не может сказать ей, что все будет хорошо.

Ведь она больше не верит в истории со счастливым концом.

Глава 69

Вайолет

Разбросанные орхидеи

Вайолет хранит кто-то свыше, хотя она точно не знает, это Господь или покойный отец. Ведь ее пригласили к одной из последних спасательных шлюпок просто потому, что она говорит по-испански и понадобился переводчик для тех, кто не понимает английского.

Она помогает пассажирам сесть в раскачивающуюся шлюпку, хотя, по правде говоря, сама нуждается в помощи не меньше других, поскольку с трудом удерживает равновесие на накренившейся палубе. Перед ней, словно в калейдоскопе, мелькают чужие руки: прохладная тонкая надушенная рука; пухлая рука, слишком крепко сжимающая ее ладонь; ухоженная мужская рука, избегающая прикосновений, словно ее обладатель боялся показать свою слабость, а возможно, просто понимал, что должен уступить место в шлюпке другим. И среди множества рук она внезапно ощущает широкую мозолистую ладонь, отличающуюся от остальных. Быть может, покойный отец протягивает ей руку помощи? Но когда она поднимает глаза, то видит лишь темные шерстяные пальто, меховые накидки и вязаные шали.

В конце концов она садится в шлюпку, которая остается висеть у борта судна, и сразу оказывается между двумя измерениями: миром теплого света и миром ледяной мглы. Несмотря на толчки и удары, теплый мир по-прежнему манит к себе. Она вспоминает «Олимпик» и заверения Казначея, что водонепроницаемые двери невозможно пробить. От глубокой застывшей черноты не приходится ждать заверений; на небе нет даже луны, свет которой мог успокоить терпящих бедствие, только немигающий взгляд тысяч равнодушных звезд высоко над головой.

Она заворачивается поплотнее в пуховое одеяло, позаимствованное в одной из кают. Стюард второго класса, с которым дружит Вайолет, наткнулся