Секреты цветов - Салли Пейдж

– Бетти рассказала мне о твоем муже…

– Уилле. – Эмма поднимает глаза; ей хочется, чтобы Клем знала его имя.

– Я знаю, Бетти счастлива тебе помочь по возможности. И, между нами говоря, мне кажется, прямо сейчас она нуждается в том, чтобы кого-нибудь опекать. Ну… ты понимаешь, после смерти ее матери. Бетти любила мать, но, черт, она была еще та штучка! Мне кажется, она до самой смерти направляла Бетти твердой рукой. И вот теперь, когда матери не стало… не думаю, что Бетти нравится это признавать, но она чувствует себя немного потерянной…

– У моей матери тоже тяжелый характер, – говорит Эмма. – Сомневаюсь, что она такая уж милая женщина, и я страшно боюсь, что похожа на нее.

Эмма не может поверить, что произнесла это вслух, наконец-то озвучила свой страх. Она еще никому в этом не признавалась, даже Уиллу, однако всегда волновалась, что ее стремление соответствовать проистекает из эгоизма. А ведь нет никого эгоистичнее ее матери. Получается, яблоко от яблони недалеко падает?

– Тогда не будь такой, как она, – резко говорит Клем, наливая им еще просекко.

Эмма растерянно моргает. Неужели это действительно так легко? Всего-навсего вопрос выбора?

– А к вам все ваши друзья приходят за советом? – покачав головой, спрашивает она.

Клем откидывается на спинку стула, закрывает глаза, улыбается солнцу и молчит. И Эмма решает последовать ее примеру.

Может, Бетти именно поэтому отказалась ехать? Может, она рассчитывала, что ее подруга Клементина разговорит Эмму, поскольку хорошо понимала, что человеку иногда легче исповедаться незнакомцу?

Закрыв глаза, Эмма слушает журчание доносившегося из магазина разговора и трель дверного звонка совсем рядом. Откуда-то издалека до нее донесся громкий голос, перекрывающий шум транспорта.

Может, она спала и видела сны? Эмма точно не знает, но внезапно осознает, что хочет спросить Клем еще кое о чем.

– Думаю, я пытаюсь выяснить… с чем связан мой интерес, – говорит Эмма, взяв свой бокал с вином и помахав им в воздухе, – почему именно цветы? Почему цветы так важны для меня?

Клем громко фыркает от смеха:

– Я смотрю, ты многого не просишь, да, золотце? – Она обнимает себя обеими руками и искоса смотрит на Эмму. – Я тебе во что скажу. Цветы – они везде. Они нужны не только для свадьбы или похорон, но и для крещений, дней рождения, новоселий и как знак благодарности – короче, для всех случаев жизни. Я бывала в разных домах, садах, офисах: там, где люди едят, празднуют и молятся, и во всех этих местах цветы – самые желанные друзья. – Наклонившись вперед, Клем чокается с Эммой. – И есть кое-что еще. Очень часто женщины посылают цветы другим женщинам. Причем не по особому случаю и не для того, чтобы сделать красивый жест, как искренне считают некоторые мужчины. Ха! Они все дураки! – Клем ухмыляется и задумчиво продолжает: – Цветы – это, так сказать, протянутая рука помощи друзьям, которые празднуют, или грустят, или болеют, или тоскуют. Цветы говорят: «Я всегда буду любить тебя, мой дорогой друг».

Эмма вдруг сознает, что внезапно растеряла все слова.

Когда она вновь обретает дар речи, то справляется у Клем, можно ли доставить цветы адресату за пределами Кембриджа, после чего заказывает индивидуально составленный букет для женщины с кудрявыми волосами, которая живет в маленьком домике за садовым центром в Оксфорде.

Глава 34

Вайолет

Незабудки

Большой Барбадосец, стюард курительной комнаты, пересекает вздымающуюся палубу так, словно совершает непринужденную летнюю прогулку. И чем неспокойнее море, тем шире его улыбка. И когда он переносит вес тела на свои огромные ноги, Вайолет кажется, будто он толкает лайнер вперед по волнам.

Барбадосец – самый добрый из всех, с кем она познакомилась на борту судна, и он дает ей советы и заботится о ней, совсем как человек, подкармливающий котенка, к которому уже успел привязаться. Его доброта словно компенсирует Вайолет злобность соседки по каюте, которая похожа на мерзкую ведьму, способную утопить целый мешок котят.

Когда Вайолет нашла свою каюту, то решила, что та уже занята двумя женщинами и она просто ошиблась номером. Но затем поняла, что ее соседка разложила свои вещи на всех свободных поверхностях, точно капризный ребенок, отказывающий делиться. Хотя невозможно представить, что соседка когда-то была маленькой девочкой. Наверное, она уже родилась старой, костлявой и раздражительной.

Соседка не предлагает ей помощи и, наоборот, открыто демонстрирует неприязнь. Такое чувство, будто сейчас время сбора урожая и та уже успела собрать все вершки. И помимо злобных выпадов она выдает нечто вроде совета, который похож на пощечину:

– Бóльшую часть работы выполняет тот, кто помоложе. Что справедливо.

Вайолет это отнюдь не кажется справедливым, но вскоре она выясняет, что так оно и есть. Она сломя голову бежит, чтобы помочь пассажирам, вертится как белка в колесе, убирая и отчищая, подскакивает всякий раз, когда к ней обращаются. Все вокруг мчится и раскачивается: судно и она вместе с ним.

Она не знает, что для нее хуже: морская болезнь или ностальгия. От морской болезни она бледнеет и ее бросает в холодный пот. Она пытается приспособиться к волнам, как Большой Барбадосец, и изо всех сил концентрируется на том, чтобы ее не стошнило, особенно когда над ней измывается слишком надушенная дама с плохими зубами из каюты номер четыре. Интересно, что будет, если ее, Вайолет, стошнит прямо на эту даму с пекинесом, лежащим в красно-коричневой атласной кроватке? Бросят ли Вайолет за борт? Но тогда даже добрый Большой Барбадосец навряд ли захочет нырнуть в воду, чтобы ее спасти.

Ностальгия накатывает волнами, подобно морской болезни. Она может начаться от звука шагов по деревянной палубе или при виде голубых цветов, вышитых на носовом платке. Воспоминание о сестре в венке из незабудок, сплетенном для нее Вайолет, – прелюдия к боли.

Ностальгия и морская болезнь – от них никуда не денешься, приходится терпеть, но, когда море успокаивается, а воздух становится теплее, Вайолет обнаруживает, что и первое, и второе переносится чуть-чуть легче. Из-за туч выходит солнце, ярко раскрашивая судно, и тогда кажется, что пассажиры распускаются, словно цветы. Они улыбаются ей и благодарят за дополнительные услуги, когда она приносит шаль, книгу или зонтик от солнца. Их память сразу улучшается, когда солнце начинает припекать их покрытые шляпами головы, и они вспоминают ее имя, а также то, что ей нужно дать чаевые.

Впрочем, солнце не проникает