Астра - Сидар Бауэрс

– Крис считает, что старая охранная компания непрофессионально поступала с жалобами. Если бы он был начальником, он бы вызывал полицейских, – сказала Астра.

– Да неужто? – Он неприятно осклабился. – Чтоб меня в тюрягу засадить за то, что у меня было несколько подружек?

– Дело не в этом, и ты это прекрасно знаешь. – Астра сделала паузу, потом усмехнулась. – Ты подглядывал за мной, когда я спала, – добавила она. – Я чувствовала, что ты был там.

У Брендона вытянулось лицо.

– Ты была в моей квартире. Мне можно смотреть в моем собственном доме, черт побери, куда мне заблагорассудится, или не так?

– Ты и фотки мои делал? – Когда Астра это сказала, у нее оголились десны, и Брендон увидел, что она может быть просто отвратительна.

– Нет. Нет, не делал… – Он ненавидел себя за то, что промямлил эти слова, а не выговорил четко, хотя именно это было чистой правдой.

– Ты и впрямь любишь таскаться за девушками? Говорят, ты заходишь в женский туалет и разовым фотоаппаратом снимаешь, как они писают. – Складывалось впечатление, что ей было приятно его обвинять. Видеть, как он готов сквозь землю провалиться. – Скажи мне правду. Я в самом деле хочу это знать. Ты и мои снимки делал?

Брендон пытался перевести дыхание. Он хотел сосредоточиться и сначала думать, а потом делать, но внезапно его рука сжала ее конский хвост, и Брендон откинул назад голову Астры. Жестко. Пучок ее волос так приятно сжимать в руке. Он толстый. И голова ее запрокинутая, это лицо ее небрежно накрашенное, лоснящееся от жара свисающих ламп, всего в дюйме от его лица. Он крепко ее держит, не отпускает. Шея выгнута. Так близко. Клубничный аромат помады. Ванильного шампуня. Уродина. Прелестница. Дурочка. Кудесница. Девушка.

Но Астра действовала быстрее и была сильнее, чем казалась. Она врезала плечом ему в грудь и вывернулась из его захвата в тот миг, когда он уже был готов прижаться губами к ее губам.

– Не прикасайся ко мне, скотина, – прошипела она.

Когда она отошла на шаг назад, взгляд ее был спокойным и холодным. Вытянув вперед руку, она остановила его там, где он стоял. Брендон удивился, как ей удалось это сделать – как будто она и раньше оказывалась в подобной ситуации миллион раз. Это его озадачило. Кто эта девушка на самом деле? Как она стала такой? Так он там и стоял, вновь пораженный ею и озадаченный.

Сатива

Сатива проснулась от раздавшегося где-то поблизости стука и звуков приглушенного голоса. Она несколько раз моргнула, потом, оглядевшись по сторонам, вспомнила, где находится, сбросила одеяло и села на невероятно удобной кровати, из нового матраса которой еще не выветрился противный химический запах. В Небесной ночи были темные, хоть глаз выколи, даже вытянутую руку почти не было видно. А здесь, в Калгари, мир был гораздо светлее. От ярких уличных фонарей на извилистых соседних улицах, разделенных обсаженными деревьями заснеженными аллеями, было светло как днем. Даже теперь, немногим после полуночи, она отчетливо различала собственное отражение в большом круглом зеркале на противоположной стене комнаты.

Стучались не к ней в спальню, а в дверь комнаты в дальнем конце просторного коридора. Она сочла это странным, но не удивилась. Крис работал допоздна, а когда возвращался домой, всегда настойчиво стучал в дверь хозяйской спальни, которую занимала Астра, и просил, чтоб она его впустила. Или, по крайней мере, Сатива считала, что он этого хотел, поскольку на самом деле не слышала, что именно он говорил. Хотя, по большому счету, правильнее было бы задать вопрос о том, почему бы ему сразу не войти в спальню? Или прежде всего выяснить, почему они спят в разных комнатах? Крис и Астра делили один и тот же дом, но, как стало ясно Сативе, каждый жил своей жизнью.

Окончательно проснувшись, Сатива выдвинула ящик стоявшей у кровати тумбочки и достала из него небольшой кожаный мешочек, который нашла в избушке Астры несколько лет назад. В то время она убедила себя в том, что не украла его – Астра сама его там оставила, когда уехала из Небесной, даже не намекнув, что когда-нибудь туда вернется. Но здесь, в новом доме Астры, под самым ее носом, у Сативы возникало такое ощущение, что хранить мешочек тут неправильно, поэтому она его раскрывала только тогда, когда оставалась в своей комнате одна.

Она открыла мешочек – шнурок завязки порвался давным-давно – и вынула маленький серебристый игральный кубик. Сатива не играла им, не задавала ему вопросы, как, бывало, это делала Астра, – ей было приятно уже само ощущение обладания кубиком. Продолжая внимательно прислушиваться к разворачивавшейся в коридоре драме, она методично вертела в пальцах свою маленькую драгоценность.

Теперь до нее доносился только шепот, Крис что-то тихо произносил урывками – шептал, потом смолкал, потом вновь что-то нашептывал, поэтому Сатива решила, что они с Астрой переговариваются через закрытую дверь. Так продолжалось еще минут десять, после чего шепот стих, и Крис тихо спустился по лестнице. Куда он, интересно, ушел? В этом доме комнаты располагались одна над другой, в некоторые из них Сатива еще вообще не заходила и потому не могла понять, где именно Крис спит.

Когда в доме все вновь стихло, она убрала кубик в ящик. И хотя Сатива еще томилась массой вопросов, она накрыла голову подушкой и изо всех сил постаралась заснуть.

Мать заявила, что посылает ее на зиму к Астре с ее приятелем, чтобы она помогла Астре с пятимесячным малышом и чтоб теперь, когда ей уже стукнуло восемнадцать, Сатива стала жить самостоятельно.

– В твоем возрасте я уже несколько лет жила сама по себе, – сказала ей Клода.

Но Сатива знала, что на самом деле мать хотела, чтобы она поехала именно в Калгари, а не в Торонто, где жил ее брат, и не в Ванкувер к Дорис, потому что все еще была одержима Астрой и послала дочь шпионить за ней.

– Ну что? Как она тебе показалась? – спросила ее Клода, когда Сатива позвонила ей в первый же вечер после приезда; мать даже не спросила, как она долетела, как себя чувствует, не соскучилась ли по Ферме, – но это было в порядке вещей. Как только речь заходила об Астре, Сатива всегда отодвигалась на второй план. Однако в тот вечер во время телефонного разговора это не расстроило ее так, как бывало раньше. Потому что Сатива была в Калгари не только как пешка, действующая по указке матери; ей самой