Секреты цветов - Салли Пейдж

Сегодня днем сестра возвращается из своего нового мира.

– Мы убегали от дракона с черными глазами… – (Вайолет знает, что дракон – это угольщик, который, конечно, всегда вымазан в саже, но, насколько ей известно, не может летать или извергать пламя.) – Мы спрятались, сделали лодку из ствола старого дерева и уплыли прочь. Драконы не умеют плавать, – произносит сестра с позаимствованной у кого-то уверенностью.

Но зато они могут летать, думает Вайолет и пытается улыбнуться.

Сестра чувствует печаль в этой полуулыбке и предлагает:

– Ты могла бы пойти и поиграть с нами.

Но Вайолет знает, что не может последовать за сестрой в новый мир. Она уже забыла, где находится та дверь, а если бы и нашла заветную дверь, то не смогла бы в нее войти, так как стала слишком высокой. Она помнит, как отец часто говорил ей: «Почти сеньорита». Интересно, когда она стала взрослой?

Она мысленно возвращается к Día de Los Muertos – Дню мертвых, когда запах ладана и аромат цветов смешивались в теплом аргентинском воздухе, поздравляя души умерших с возвращением домой. Мама говорила Вайолет, что в этот день райские врата распахиваются настежь, чтобы души умерших могли выйти оттуда и навестить своих любимых. Первыми оттуда обычно выходят дети; их встречают сладостями и игрушками на семейных алтарях. А потом наступает черед взрослых. Могилы тщательно убирают, а дома наполняются запахами выпечки. И везде на почетном месте бархатцы – их цвет такой яркий, а аромат такой отчетливый, что даже мертвый не сможет пройти мимо. Мать говорила, некоторые души могут потеряться, поэтому их следует направлять. И лепестки бархатцев, разбросанные по дорожке, указывают им путь.

В далеком краю не осталось никого, кто мог бы разбросать лепестки для отца Вайолет, а море скоро проглотит тропу из цветов, и потому в тиши квартиры она говорит со своим отцом. Она разговаривает с ним по-испански, хотя хорошо знает, что ему трудно давался этот язык. Но она почему-то уверена, что он все понимает, а слова, которые вылетают, кружась, из ее рта, напоминают ей о тех временах, когда она была маленькой девочкой и бегала, бегала по кругу просто ради удовольствия.

Глава 21

Эмма

Бархатцы

Эмма устраивается на краешке кровати в гостевой комнате. Рядом с кроватью комод, в котором она хранит старые фотографии и письма. Большинство фото находится в телефоне или ноутбуке, но где-то должен лежать большой коричневый конверт с фотографиями семьи отца. Эмма не может избавиться от стойкого ощущения, что между ней и Медсестрой существует некая связь. Это похоже на мимолетное воспоминание, которое невозможно ухватить: нечто такое, связанное с ее семьей, что она когда-то видела краешком глаза.

Когда она находит коричневый конверт, его содержимое оказывается скудным и разочаровывающим: сделанные на отдыхе старые черно-белые снимки за различные годы, но определенно не ранее 1912-го. Она уже начинает прокручивать в голове идею восстановления генеалогического древа своей семьи, но тут замечает пачку писем, лежащих в ящике рядом с альбомами.

Представив себе Уилла в кресле на кухне, Эмма внезапно ощущает острую потребность быть ближе к нему, даже если это чревато страданиями, которые она может не перенести. Она снова вспоминает, как тогда в декабре, через семь месяцев после смерти Уилла, стояла на коленях в саду среди подснежников. Тогда ей казалось, что это переломный момент между прошлым и будущим, начало восстановления. Но вместо облегчения пришла боль, заставляющая трястись и задыхаться.

Эмма извлекает связку писем от Уилла. Признания в любви давались ему с трудом, но он шептал о своих страхах и надеждах в постели. Под покровом темноты, щекоча своим дыханием волосы и шею жены, он открывался ей как на духу, и в ответ она дарила ему свою любовь.

А еще они обменивались письмами. Эмме всегда нравилось писать письма, ее всячески поощряла бабуля Мария, которая умела вести переписку. В начале отношений с Уиллом Эмма оставляла ему записки в дорожной сумке или прятала туда, где он непременно должен был их найти. Детская привычка, которая, как тогда надеялась Эмма, со временем должна перейти к их детям. Уилл коллекционировал записки жены; он убирал их, складывая аккуратной стопкой, в ящик для носков. И вот в один прекрасный день, к немалому удивлению Эммы, муж начал писать ей в ответ длинные письма. Слова, которые он не всегда решался сказать, непринужденно вылетали из-под его пера, и она бережно хранила первые послания Уилла вместе с многочисленными письмами от бабушки.

Эмма открывает наугад первое попавшееся под руку письмо от мужа. При виде знакомого почерка она чувствует очередной укол острой боли. Страницы до сих пор хранят следы от сгибов там, где они были сложены восемь лет назад.

Оксфорд, четверг, 5 утра

Эмс, я пишу тебе это письмо, пока ты спишь. Я решил уехать пораньше и добраться на машине до аэропорта. Это лучше, чем ждать обратного поезда после приземления. Встреча в Дюссельдорфе, возможно, еще не закончится, но я рассчитываю быть дома уже завтра, не позднее шести вечера. Ну что, паб? Или можно взять вина и выпить на берегу реки?

Вернувшись вчера вечером, я не стал беспокоить тебя – было слишком поздно. День отдыха фирмы под девизом «Стратегическая активизация» оказался именно таким плохим, как я и предполагал. Вопросы, сценарии, ролевые игры, а потом еще вопросы. Я хотел встать и сказать: «Задайте мне любой вопрос, и ответ будет одним и тем же: доктор наук в области генетики с рыжими волосами». Потрясающие волосы – прямо сейчас я на них и смотрю.

После целого дня, проведенного подобным образом, – какое, собственно, отношение «стратегическая активизация» имеет к закону? – мы целый вечер играли в игры, способствующие «сплоченности команды». Вот тогда-то я и решил, что хуже, чем есть, уже не будет. Идея принадлежала бедняге Барри, да хранит его Господь! Я знаю, ты жалеешь его и считаешь очень одиноким. Но попробуй провести с ним целый вечер! Мы занимались тем, что, разбившись на пары, должны были найти три позитивных слова, чтобы описать друг друга. Начала Фенелла (Ленивая, Лающая и Любит Ланч с Ликером?). Она уничтожила Ника словами: Стеснительный, Серьезный, Скучный. Громкий, фыркающий смех Фенеллы заставил всех остальных смущенно заерзать. Не помню, чем ответил ей Ник, но явно чем-то лестным. Впрочем, он в любом случае славный парень. На