Секреты цветов - Салли Пейдж

Первое слово, которое я для тебя придумал, было: Неустрашимая. Ты понимаешь, о чем я. Черт, твоя мамаша еще тот экземпляр! Я знаю, общение с ней не придает тебе смелости – все ровно наоборот. Впрочем, я не сомневаюсь, что требуется определенная отвага продолжать идти вперед под огнем такой критики. Мне бы хотелось, чтобы ты прекратила с ней общаться, но я понимаю, это легче сказать, чем сделать. Неудивительно, что Гай решил переселиться на другой конец света. Впрочем, это я так, к слову.

Но довольно о твоей матери. Второе слово: Настойчивая. «Что?! Я настойчивая?» – возмутишься ты. Ты похожа на бомбардировщик-невидимку. Ты не пилишь меня и не орешь, но тогда почему так получается, что в результате мы всегда смотрим по телевизору твои сериалы, а не мои очень интересные документальные фильмы? И где теперь мои черные джинсы, в которых я провел лучшие годы жизни? А что касается моих планов устроить в новом доме музыкальную комнату для моих барабанов, чем все закончилось? Мне больше нечего сказать, милорд.

И последнее слово: Неотразимая. Я сейчас смотрю на твое лицо, пока ты спишь. Когда мы впервые встретились, у тебя было совсем другое выражение лица. Не могу точно его описать; оно казалось ужасно закрытым. Я не хочу, чтобы ты снова стала такой. Так что да. Неотразимая. И очень красивая. Эмс, дело не только в твоем лице. Просто ты такая и внутри, и снаружи. Не думай, будто я не знаю, что ты пыталась свести Барри с Никки из агентства недвижимости.

Оставайся Неустрашимой, Настойчивой и Неотразимой.

Уилл x

Эмма кладет письмо на место и закрывает ящик. Она больше не может читать, так как боится, что иначе вся оставшаяся сила воли окончательно испарится.

Тогда она спускается на кухню и, дрожа всем телом, делает себе кофе. Когда-то у нее была жизнь, которая, как она считала, могла быть лишь у других. Они с Уиллом вели насыщенную социальную жизнь, ходили в паб, встречались с друзьями. Рядом с Уиллом она становилась смелее.

Помешивая кофе, Эмма останавливается. Уилл, должно быть, единственный человек на свете, который считал ее настойчивой и неустрашимой. Со всеми остальными она редко могла набраться храбрости и заявить о своих желаниях.

Мысленно она переносится к Барри – неуклюжему, серьезному, всегда готовому угодить Барри. Эмма с Уиллом тогда покупали свой первый дом, поскольку переросли крошечную квартирку, в которой поселились после свадьбы. Эмма пыталась свести Барри с их риелтором. Бедняга Барри. Может, Эмма узнавала в нем себя? Может, ей хотелось поделиться с ним своим новым счастьем? Интересно, что случилось с Барри и Никки? Они определенно встречались несколько месяцев, но затем Барри перешел на другую работу, и его следы затерялись. Интересно, они с Никки поженились? Создали семью? Жили долго и счастливо?

Эмма с силой сжимает руки, стараясь изменить ход мыслей. Она не может позволить себе оказаться там, куда они могут ее завести.

Глядя на побелевшие костяшки пальцев, она спрашивает себя, какими были руки Флористки. И вцепились ли эти руки в деревянные перила, когда во время кораблекрушения та заглянула в бурлящую черноту? Эмма читала, что в ту ночь стоял штиль, и хотя она не специалист в морском деле, но знает, что вода не бывает абсолютно спокойной: за тошнотворным крутящимся валом обычно следует обманчиво плавный крен – это море впивается пальцами в рану в обшивке судна под поверхностью воды.

Эмма кладет ладони плашмя на твердую кухонную столешницу. Может, Флористка спряталась в своей каюте и крепко держалась за металлическую стойку двухъярусной койки, вдыхая запах свежей краски, пота и соли, когда пол уходил у нее из-под ног?

Затем Эмма смотрит в окно на соседний дом. Дорожку перед входом обрамляют ровные ряды бархатцев. Несколько дней назад Лес рассказал ей о передаче, которую видел по каналу «Нэшнл джиографик». Оказывается, в Южной Америке во время празднования Дня мертвых на улицах прокладывают тропинки из разбросанных лепестков бархатцев, чтобы указать мертвым дорогу к своим любимым.

Эмма вглядывается в ряды бархатцев, с их оранжевыми, как леденцы, лепестками. Она привыкла думать, что однажды выложит из лепестков тропинку длиной в сотни миль, чтобы вернуть Уилла домой. Но бывают моменты, когда непокорное воображение рисует внезапный порыв ветра, и тогда земля качается под ногами, а лепестки бархатцев разлетаются по всему Оксфордширу.

Перед мысленным взором Эммы возникает местность, расцвеченная тысячами оранжевых слезинок, и в сердце сразу возникают сомнения, действительно ли она хочет, чтобы Уилл ее нашел.

Глава 22

Вайолет

Васильки

Мать ковыряет пальцем скатерть на столе. Вайолет не сомневается, что скоро очередь дойдет и до них с сестрой, и начинает гадать, что они сделали не так. Они накрыли на стол и поставили на подоконник букет васильков в банке из-под джема. Может, мама думает, что Вайолет купила цветы, выбросив деньги на ветер, но васильки подарил знакомый старик, у которого есть маленький садик возле станции. Вайолет хочет рассказать о том, что он сообщил ей названия цветов на железнодорожной насыпи: иван-чай, шиповник, дикий репей, но ее завораживает мамин палец, ковыряющий скатерть.

Сестренка стоит рядом со стулом Вайолет, положив пальчик ей на спину, чтобы сохранять связь со старшей сестрой. Маленький пальчик не трет, а постукивает по спине Вайолет, словно сообщая о волнении малышки с помощью азбуки Морзе.

Вайолет оглядывает комнату, лихорадочно проверяя, что они могли упустить: последние два дня они провели за стиркой, глажкой и уборкой. Вдруг что-то лежит не на том месте?

А потом до нее доходит. Мать, вероятно, чувствует себя не в своей тарелке. Может, она думает о корабле, о своих друзьях, которыми обзавелась на борту? Может, она скучает по ним? Поэтому Вайолет спрашивает напрямую – как-никак она старший ребенок в семье, – ревность придает ей смелости. Она знает, что сестренка не сможет найти нужных слов, а братья по-прежнему далеко отсюда и ждут обычного воскресного визита сестры.

– Мамочка, тебе неуютно дома? Ты скучаешь по своему кораблю?

– Господь с тобой, дитя! Я буду счастлива, если мне никогда больше не придется выходить в море.

– Мамочка, а тогда в чем дело? – подает голос сестренка.

Мать внимательно смотрит на дочерей:

– Так ты говоришь, мы не сможем увидеть мальчиков до воскресенья? – Сестры