Четверть века назад. Книга 1 - Болеслав Михайлович Маркевич

– А я с вами прощусь, милая графиня, – сказала ей Софья Ивановна, – для меня поздно, и этот день истомил меня; мне надо протянуться. Спать я не буду, – добавила она по адресу племянника.

«Я ждать тебя буду», – перевел он это мысленно.

– Нет, нет, умоляю вас, – стала просить графиня Воротынцева, – погодите немножко! – 13-Je ferai le tour du salon avec vôtre neveu и вернусь сейчас сюда, мы уйдем вместе. Я скорее переоденусь и уеду. J’ai une peur mortelle que cette grosse dondon de princesse ne вздумала бы меня провожать со всякими церемониями. Vite, vite, monsieur Goundourof-13, вашу руку!

Прелестная женщина не без намерения делала это. «Роман» Гундурова серьезно занимал ее в эту минуту. Ей горячо хотелось помочь ему, хотелось показать этой «grosse dondon de princesse», всем этим московским ее гостям, что она в этом молодом человеке видела своего, quelqu’un14, признавала за ним ту степень общественного положения, при которой он по всем правам мог претендовать на руку княжны Шастуновой. И это, по ее мнению, надо было сделать сейчас, не упускать случая…

Налегая как бы устало своею обнаженною полною рукой на черный фрачный рукав Гундурова, она прошла с ним в соседнюю комнату, где расставлены были ломберные столы, и хозяйка дома, игравшая в преферанс с княгиней Додо, Зяблиным и походившим на стерлядь Костей Подозериным, только что осталась без двух в червях и недоумело спрашивала, как могло это так случиться, обремизившего ее «бриганта».

– 15-Ah, chère comtesse, – отрываясь от карт, заголосила тут же она, увидев входящих, – vous revoilà-15! Надеюсь не с тем, чтоб уехать?..

– Нет, нет, – говорила, подходя, графиня, – мы с monsieur Serge отправляемся смотреть на танцующих.

– И принять самим участие в танцах, j’espère16? – придавая неведомо к чему своей улыбке лукавое выражение, спросила «grosse dondon».

– Если он этого непременно захочет, – ответила «петербургская царица», с каким-то дружеским кокетством взглядывая снизу вверх на своего кавалера, – я готова с ним сделать тур вальса.

– О, графиня, – проговорил смущенно «monsieur Serge», – я не посмею никогда, я так неловок…

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала она с веселым смехом, – вы не из тех, которые ногами делают себе карьеру… А когда приедете вы ко мне в Дарьино? – промолвила она, ударяя его слегка веером по рукаву, и как будто это давно было между ними условлено, – j’y tiens beaucoup, je vous prie de croire17.

Он только мог поклониться…

– 18-Oh, si vous voulez monter un spectacle, chère comtesse, я вам рекомендую monsieur Гундурова, вы видели сами, comme il est bon acteur-18! Я уж его так за это благодарила! – возгласила княгиня Аглая Константиновна, улыбаясь во весь рот и ворочая глазами с таким выражением, что ты видишь, мол, как я умею ценить твою специальность.

Сергей вспыхнул до самых ушей; глаза его блеснули пламенем…

Графиня Воротынцева почувствовала еще живее, чем он сам, быть может, все, что в этой глупой фразе могло быть оскорбительного для ее protégé.

– 19-Je quitte sous peu ce cher pays, – проговорила она быстро и резко, остановив на говорившей насмешливые до презрительности глаза, – и устраивать спектаклей мне некогда. Но если б я была на вашем месте, княгиня, я точно так же, как вы, не знала бы, как достаточно благодарить monsieur Гундурова за честь, – она на миг остановилась за этим сильно подчеркнутым ею словом, – и удовольствие, которые он доставил бы мне своим участием. Pour être aussi prince qu’il l’a été dans son rôle de Hamlet, il faut être né comme il l’est, et se sentir en plus très gentilhomme-19. Это дано не всякому, а я, признаюсь, ценю это прежде всего…

Она обернулась, заставив при этом Гундурова описать кругом себя вольт, и быстро направилась с ним к дверям танцевальной залы.

– Elle est colossalle, vous savez20! – с громким смехом молвила она вслух, еще не доходя до этих дверей, совершенно равнодушная к тому, что слова ее могли быть услышаны всею гостиной.

Растерянное лицо «колоссальной» Аглаи цветом своим напоминало теперь тот толченый кирпич, которым усыпались дорожки ее сада. Она наполовину не поняла смысла нотации, прочитанной ей петербургскою ее гостьей, но по интонации ее речи, еще более по этим прямо чрез стол устремленным на нее злым глазам княгини Додо, – которая действительно, тасуя в эту минуту колоду, кусала себе губы до боли, чтобы не расхохотаться на всю комнату от пронимавшего ее злого смеха, – она не сомневалась, что ей сказано было нечто очень жестокое, нечто имеющее опять отношение к ее несчастному «Раскаталовскому» происхождению… И она механическим и тупым движением автомата подбирала одну за одной сдаваемые ей карты, не смея ни на кого поднять глаз и тщетно стараясь объяснить себе, за что вздумала ее обидеть cette comtesse Vorotintzef-Dariine, которой она со своей стороны кроме des politesses21 ничего не сделала…

Зяблин докончил сдачу и испустил глубокий вздох.

– Ça, c’est un vrai ami22! – поняла Аглая Константиновна и вздохнула тоже.

– Княгиня, вы в руке! – сказал Костя Подозерин, метнув при этом взглядом искоса на распущенные веером короли и дамы в ее коротких и слегка дрожавших пальцах.

II

Оттанцованы уже были три кадрили, кроме полек и вальсов. Чижевский, в своем качестве обычного Vortänzer’a1 московских балов, дирижировавший и здесь, решил, ввиду что было уже поздно, начать мазурку. Он танцевал в первой паре с Женни Карнауховой.

Рядом с ними сели Лина с Духониным…

В самом начале вечера, танцуя с княжной кадриль, блестящий флигель-адъютант спросил ее: «дозволено ли ему будет пригласить ее на мазурку».

– А moins qu’Ophelie ne la danse avec Hamlet, qui y a incontestablement droit aujourd ’hui2, – добавил он к этому тоном почтительной шутливости, проводя щегольски рукой по своим глянцовитым усам.

– Гамлет, кажется, совсем не танцует, – ответила она с полуулыбкой, – но я действительно уже приглашена. Благодарю вас!..

Ее «действительно» никто еще не приглашал, в предположении именно того, что она, вероятно, танцует с Гундуровым; но она ни за что в свете не согласилась бы танцевать мазурку с «этим»… Она оглянулась, едва успел он отойти от нее, ища глазами «кого-нибудь другого».

Она увидела Духонина, которого знала искренно расположенным к ней, и подозвала его:

– У меня к вам просьба.

– Говорите, княжна, я счастлив, если…

– Вы должны танцевать со мною мазурку, если у вас нет другой дамы.

– Никакой, но разве вы…

– Нет, – не