Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая - Маркиз де Сад

Тетушка поначалу вела себя с надлежащей суровостью, она даже отказалась оставить нас одних. Но вскоре, наговорив ей массу приятнейших и изысканных комплиментов, способных растопить сердце любой женщины, особенно монашенки, я остался наедине с моим кумиром.

«Леонора, — сказал я моей возлюбленной, — лишь только мне удалось оказаться рядом с вами, о Леонора, как я уже готов потребовать от вас исполнения данной мне клятвы. Я не беден, нам с Вами достанет средств даже до конца наших дней. Поэтому не будем терять ни минуты, бежим отсюда!»

«Перелезть через стены! — в ужасе вскричала Леонора. — Нам это не по силам».

«Для любви нет ничего невозможного! — воскликнул я в ответ. — Доверьтесь этому чувству, и завтра мы будем снова сжимать друг друга в объятиях».

Милая девушка вначале не соглашалась: ее одолевали сомнения, она говорила об очевидных трудностях; но я призывал ее следовать моему примеру и подчиняться только властному голосу страсти. Она трепетала, но все-таки согласилась. Мы договорились избегать встреч друг с другом до того времени, когда приступим к осуществлению задуманного.

«Беру на себя заботу обо всем, — сказал я, — моя тетушка передаст вам записку. Вы сделаете так, как там будет сказано. Мы, вероятно, еще раз встретимся, чтобы все обсудить, а потом примемся за дело».

Но я вовсе не собирался посвящать тетушку в наши планы. Согласится ли она нам помочь? Или же выдаст нас? Эти сомнения меня останавливали, однако действовать приходилось немедленно. Нелегко было оставаться одному, притом в женском платье, в стенах обширного здания, в запутанных коридорах и закоулках которого было легко заблудиться. Остановить меня, впрочем, ничто не могло, и вы скоро увидите, как я вышел из столь затруднительного положения.

Более суток я посвятил тщательному изучению тех обстоятельств, которые в сложившейся ситуации можно было бы использовать для осуществления нашего плана. Наконец я обратил внимание на одного ваятеля, ежедневно захаживавшего в часовню, находившуюся в глубине здания. Он восстанавливал статую Ультроготы — покровительницы монастыря, где эта святая пользовалась величайшим почтением. Уверяли, будто бы статуя творит чудеса и дарует все, чего у нее ни попросят, так что благоговейный верующий, прочитав несколько молитв в тени алтаря, с уверенностью мог рассчитывать войти в Царство Небесное.

Решив не отступать ни перед чем, я подошел поближе к художнику. Почтительно поклонившись, я спросил у этого человека, верит ли он, подобно здешним монахиням, в силу святой, статую которой ему приходится реставрировать.

«В монастыре я лишь гость — добавил я. — И мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали о каких-нибудь великих делах, совершенных этой блаженной».

«Отлично, — со смехом сказал ваятель (живое начало нашей беседы, очевидно, вызвало его на откровенность). — Разве вы не видите, что все здешние монахини — отъявленные ханжи? Они готовы поверить любой чепухе. Неужели, по-вашему, какой-то кусок дерева способен творить чудеса? Первым из таких чудес надо считать способность сохранять самое себя, однако, как вы можете наблюдать, эта статуя себя не сохранила, иначе мне бы не пришлось ее подновлять. Мадемуазель, перестаньте верить во все эти смехотворные обряды, прошу вас!»

«Вам не следует так горячиться, — отвечал я скульптору, — надо поступать так же, как и другие».

Полагая, что на первый день, чтобы завязать знакомство, достаточно и сказанного, я этим ограничился.

На следующий день беседа продолжилась в том же духе. Я начинал поддаваться, позволяя ваятелю выказывать свои доводы. Он быстро пришел в возбуждение, так что, не прекрати я кокетничать, стоящий перед чудесным изваянием алтарь, вероятно, превратился бы в ложе наших наслаждений. Увидев, что скульптор готов на все, я схватил его за руку.

«Любезнейший, — сказал я ему тогда, — перед вами не девушка, а несчастный влюбленный, чья судьба в ваших руках».

«О Господи! Сударь, ведь вы могли погубить нас обоих».

«Нет, слушайте меня; помогите мне, окажите одну услугу — и ваше состояние обеспечено».

С этими словами, желая придать большую убедительность моим доводам, я сунул ему в карман сверток с двадцатью пятью луидорами и намекнул, что, возможно, этим мои щедроты не ограничатся, если он не откажется мне помочь.

«Прекрасно, но чего вы от меня хотите?»

«Здесь живет некая прелестная послушница — предмет моего обожания. Она любит меня и готова бежать со мною. После того как я увезу ее отсюда, мы поженимся. Но вывести ее из монастыря без вашей помощи вряд ли удастся».

«Но каким образом я могу быть вам полезен?»

«Очень просто. Мы отобьем у статуи обе руки, а вы скажете, что она пришла в полную негодность: когда ее начали восстанавливать, она развалилась сама по себе. Починить ее здесь просто немыслимо, следовательно, Ультроготу надо перенести в мастерскую. Они согласятся, ведь монахини привязались к статуе до такой степени, что не откажут вам ни в чем, лишь бы побыстрее подошли к концу все работы. Ночью я еще раз загляну сюда и разломаю статую, а куски куда-нибудь выкину. Моя возлюбленная, закутавшись в пышные ризы Ультроготы, займет ее место. Вы обернете девушку широким покрывалом и с помощью одного из подмастерьев рано утром перенесете ее в мастерскую. С моей стороны вам будет помогать служанка, которой вы и должны передать предмет моих вожделений. Через два часа я сам буду у вас, с тем чтобы вручить очередное свидетельство моей благодарности. Монашкам же можете передать, что статуя из-за ветхости рассыпалась в прах, едва лишь ее коснулось острие резца, а вместо нее вы готовы вырезать новое изваяние».

Скульптор, не ослепленный любовью, предвидел тысячи затруднений: вероятно, он глядел на вещи более трезво, нежели я. Ну а я, не желая слышать ни малейших возражений, с жаром стремился навязать ему свою точку зрения. Появившиеся на свет два свертка с луидорами сломили сопротивление мастера. Мы тут же принялись за работу. Руки изваяния были отбиты нами без всякого сожаления. Затем появились монахини, одобрившие перенос святой в мастерскую. Дело было только за мной.

Я передал записку Леоноре, предлагая ей в этот вечер явиться к двери, что ведет в часовню святой Ультроготы. Одежду она должна взять с собой самую легкую, поскольку я собираюсь окутать ее священными ризами, магическая сила которых поможет ей тотчас же покинуть стены монастыря.

Леонора, ничего не поняв из моей записки, тотчас пошла повидаться со мной в келью моей тетушки, с которой мы договорились об этом; та, ни в чем не усомнившись,