Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая - Маркиз де Сад

Маркиз де Сад

Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая

Nam veluti pueris absinthia taetra medentes

Cum dare conantur, prius oras, pocida circum,

Contingunt mellis dulci flavoque liquore,

Ut puerorum aetas inprovida ludificetur

Labrorum tenus, interea perpotet amarum

Absintbi laticem, deceptaque non capiatur,

Sed potius tali pacto recreуla valescat…

Luc. lib. IV. 11–17.[1]

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ИЗДАТЕЛЯ

Собрание предлагаемых вашему вниманию писем имеет все основания считаться самым увлекательным произведением из тех, что выходили в свет за последнее время. Скажем более, никогда еще кисть одного и того же художника не рождала столь непохожие друг на друга и необыкновенные картины: добродетель, благодаря удивительной правдивости изображения, вызывает к себе уважение, а порок, описанный с ужасающей красочностью, навлекает на себя заслуженное презрение. Да и трудно назвать другой роман, где бы читателю встретились такие мерзкие отрицательные персонажи.

Когда собираются вместе герои, чьи характеры так разительно несхожи, когда герои эти постоянно сталкиваются друг с другом, читатель не будет обманут в своих ожиданиях и услышит рассказ об удивительнейших приключениях. Уверяем вас, ни одно повествование об имевших место событиях, ни одни воспоминания и даже ни один из романов не содержат в себе столь занимательных историй. Никакая другая книга, без сомнения, не сможет держать читателя в таком напряжении: в силу вдохновенного авторского искусства интерес растет от страницы к странице. Любители путешествий, бесспорно, также получат удовольствие от этой книги, ибо в романе с непревзойденной точностью описываются два кругосветных путешествия, проделанные в разных направлениях разлученными судьбой Сенвилем и Леонорой.

Никому из европейцев не удавалось до сих пор проникнуть в расположенное в центре Африки королевство Бутуа. И только автор романа смог добраться до этой варварской страны. Впрочем, роман здесь уступает место точным заметкам проницательного путешественника, который рассказывает исключительно о том, что он видел собственными глазами. Ну а если автор, после исполнения жестокой обязанности поведать правду о Бутуа, посчитал для себя возможным утешить читателя вымышленной историей Тамое, будем ли мы за это его осуждать? Одно обстоятельство, пожалуй, вызовет у нас горькое чувство — мы имеем в виду то, что добро и справедливость встречаются лишь в сказочных странах, тогда как в жизни все самое отвратительное пребывает в полнейшей гармонии с естественным порядком вещей.

Но как бы там ни было, сама противоположность двух упомянутых государств несомненно понравится читателю, и мы уверены в том, что он прочтет роман с живым интересом. Того же самого эффекта мы ожидаем и от описания отношений, складывающихся между различными героями по ходу действия. Несмотря на то что они удивительно непохожи друг на друга, автор умудряется искусно соединить их общей интригой.

Нравственные правила, коим следуют герои романа, отличаются таким же разнообразием, как и внешний облик персонажей. Автор позволил себе ввести в действие весьма порочных героев, но, конечно, с единственной целью показать, с каким превосходством и с какой удивительной легкостью доводы добродетели неизменно обращают в прах своевольные софизмы развращенного нечестия. Признаемся откровенно: нас не раз посещала мысль о том, что отдельные разговоры и сцены следовало бы слегка сгладить и завуалировать; но как сделать это, не повредив назначению романа? Если человек добродетельный прочтет об успехах какого-либо негодяя, если он узнает из романа о поступках, совершаемых порочными людьми, это заставит его ненавидеть порок еще сильнее, чем прежде. Так что не следует беспокоиться за людей порядочных; грешникам же подобные описания, разумеется, ничего нового не откроют. К тому же, что может быть хуже, чем смягчать краски? Если мы живописуем распутство подобно Кребийону, то заставляем читателя полюбить порок и, таким образом, далеко уклоняемся от той высокой нравственной цели, которую должен ставить перед собой каждый порядочный писатель.

К числу особенностей данного романа следует отнести и то, что он был написан в Бастилии. Страдая от деспотизма королевских министров, автор сумел предвидеть грядущую революцию, а это не может не придать всему произведению оттенок живейшей занимательности. Смеем надеяться, что наше издание разойдется мгновенно, ведь оно с полным правом привлечет к себе внимание читающей публики, гарантом чему служат чистейший язык, цветистый слог, неизменная верность автора самому себе, а также соединение в одном труде трех различных литературных жанров: комического, сентиментального и эротического. Поскольку имя автора пользуется заслуженной известностью, а его книги быстро раскупаются, едва ли будет удовлетворен спрос хотя бы одних парижан, так что мы уже расстраиваемся из-за незначительности нашего тиража. Впрочем, в утешение тем, кому не удастся приобрести эту книгу, скажем: чуточку терпения, господа, второй тираж уже печатается.

Вместе с тем мы нисколько не сомневаемся, что найдутся хулители, которые подвергнут нас критике, поскольку

Любить людей опасно,

А просвещать — грешно.

Ну, и что же из того? Тем хуже для неучей, неспособных уразуметь основную идею романа. Рабы обычая и предрассудка, они лишь подтвердят свою полную зависимость от общепринятых мнений и, следовательно, никогда не удостоятся лицезреть чистый свет, излучаемый факелом философии.

НЕОБХОДИМОЕ ПОЯСНЕНИЕ

Автор считает своим долгом предупредить читателя, что он передал издателю рукопись романа сразу же после своего освобождения из Бастилии, вследствие чего он не смог внести в текст изменения, которые отражают происшедшие в обществе перемены. Роман, написанный семь лет тому назад и не напечатанный из-за упомянутого обстоятельства, не может претендовать на злободневность.

Автор просит читателя вспомнить о той эпохе, когда создавался роман, и тогда перед ним откроется нечто необычайное. Он также призывает читателя не судить книгу до тех пор, пока она не будет прочитана им от начала до конца. Суждение о таких книгах не должно основываться на поверхностном восприятии того или иного персонажа, той или иной философской системы. Беспристрастный и справедливый читатель никогда не выскажет своего мнения о романе, не прочитав его целиком.

Письмо первое

ДЕТЕРВИЛЬ — ВАЛЬКУРУ

Париж, 3 июня 1778 года

Мой дорогой Валькур, вчера вечером я с Эжени ужинал у твоей богини… А что делал ты?.. Что случилось? Это ревность?.. Досада?.. Или же страх?.. Отсутствие твое было для нас совершеннейшей загадкой, тем более что Алина не могла или не пожелала давать никаких объяснений и делала вид, что ничего особенного не происходит. Лишь