Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая - Маркиз де Сад

лакею, уверял нас в обратном: якобы они едут из Дофине по направлению к Мену. Далее, нам показались весьма подозрительными манеры молодой особы. Вне всякого сомнения, ее поведение отличалось грациозной вежливостью, что, вероятно, свидетельствует о прекрасном воспитании, однако при более внимательном наблюдении легко было заметить, что видимость принадлежности к хорошему обществу приобретена ею путем выучки, а не естественным путем. Вышколенность, скованные движения, произношение правильное, но несколько нарочитое, неуверенные жесты… Но, несмотря на все это, девушка, по общему мнению, была прелестной, непосредственной и скромной. Внешне молодой человек выглядел весьма привлекательным: брюнет с роскошной шевелюрой, кожа, покрытая легким загаром, живые и выразительные глаза. Поведение его, в отличие от путешествовавшей с ним особы, не отличалось ненатуральной изысканностью. Было видно, что ранее он вращался в свете и, бесспорно, имел все основания добиться там успеха. Пока мы предавались раздумьям, граф поискал имя де Сенвиль в списках офицеров Наваррского полка. Ничего похожего ему там найти не удалось. Подозрения наши только усилились… Подозвав к себе слуг де Сенвиля, мы поинтересовались, какие приказания получили они от своего господина. Нам отвечали, что им поручено узнать о том времени, когда госпожа де Бламон встанет утром следующего дня. За час до этого все должно быть готово к отъезду: попрощавшись с хозяйкой дома, они незамедлительно отправятся в путь.

«Разрази меня гром! — вскричал граф де Боле. — Я готов поспорить с вами, что это настоящие авантюристы. В ответ на оказанное гостеприимство они обязаны рассказать нам о своих приключениях».

Из деликатности госпожа де Бламон, опасавшаяся оскорбить путешественников, препятствовала осуществлению этого плана.

«Поскольку в их словах много противоречий, то совершенно очевидно, — возражала она, — что они не намерены раскрывать своей тайны. Даже слуга предупрежден об этом, ведь он утверждал, что его господин путешествует инкогнито. Давайте не будем принуждать наших гостей к откровенности, раз они того не желают. Гостеприимство, что мы им оказываем, требует такта; мне кажется, мы поступим невежливо, если заставим их раскрыть свои секреты».

«Мы просто зададим им кое-какие вопросы, — сказала госпожа де Сенневаль, — если они почувствуют себя задетыми, мы без лишних слов позволим им уехать. Но если допустить противоположное и они согласятся рассказать нам о своих приключениях, то зачем лишать общество удовольствия?»

Эжени предложила расспросить слуг поподробнее, но госпожа де Бламон этому воспротивилась. Наконец все сошлись на том, что хозяйка дома на следующее утро сама поднимется к молодой особе с предложением отдохнуть несколько дней в Вертфёе. Она ненавязчиво постарается показать Леоноре, что ее заинтересовали некоторые детали… Но госпожа де Бламон, как ты знаешь, женщина робкая, она никогда не осмелилась бы отправиться с подобным визитом одна, так что меня выбрали ее спутником. Она умышленно сказала слугам, что поднимется с постели в девять часов утра; таким образом мы имели все основания рассчитывать застать наших путешественников одетыми в половине девятого. В это время мы и нанесли им визит: завершив свой утренний туалет, они готовились спуститься вниз. При взгляде на их лица нам стало ясно, как неловко им быть застигнутыми врасплох. Мы обменялись обычными любезностями. Госпожа де Бламон деликатно коснулась интересующей нас темы. Супруги оказались весьма проницательными и поняли ее с первого слова. Без малейшего с нашей стороны принуждения и вовсе не собираясь нам отказывать, они заявили, что будут счастливы удовлетворить наше любопытство; они очень рады тому, что этим слабым знаком внимания смогут отблагодарить хозяев за те заботы, которыми мы их здесь окружили.

«Мы и не предполагали, сударыня, — сказал Сенвиль, — что вас как-то займет наша история. Простите нас, но при вчерашнем вечернем свидании мы слегка погрешили против истины. Кое-что, впрочем, можно и утаить, нисколько притом не задевая собеседника. Да, сегодня мы не откажемся рассказать о том, что вас интересует, хотя кое о чем нам, вероятно, все-таки придется умолчать. Но это никак не повредит занимательности рассказа, так что, сударыня, вы должны нас за это извинить. В повествовании о прочих событиях, будьте уверены, мы ни в чем не уклонимся от истины…

Госпожа де Бламон, довольная достигнутым, прекратила дальнейшие расспросы. Мы решили устроить основательный завтрак, который займет добрую половину дня, — время, вполне достаточное для того, чтобы внимательно выслушать рассказ о приключениях путешественников. Итак, мы сели за стол очень рано. Собравшееся в гостиной общество образовало подобие полукруга; в центре его расположились наши молодые гости. Сенвиль начал свой рассказ.

…Но время не ждет, почтальон уже готов отправиться в путь. Мой дорогой Валькур, длинный рассказ о приключениях Сенвиля составит мое следующее письмо.

Обнимаю тебя.

Письмо тридцать пятое

ДЕТЕРВИЛЬ — ВАЛЬКУРУ

Вертфёй, 16 ноября

История де Сенвиля и Леоноры[12]

— Юноша, охваченный страстью, думает, что достаточно представить взорам окружающих предмет его любви, и все возможные его прегрешения тотчас же будут ему прощены. Так соблаговолите же взглянуть на Леонору, и вы сразу поймете, чем вызваны мои проступки и почему я смею рассчитывать на снисхождение.

Родом мы из одного города, причем дома наши связаны между собой как кровными, так и дружескими узами. Увидеть Леонору и не воспылать к ней любовью невозможно. Разговоры о ее красоте не смолкали по всему городу, едва лишь Леонора успела выйти из детского возраста. Я первый имел честь воздать должное этой девушке, испытав при этом огромное счастье: ни одна из женщин ранее не могла зажечь во мне огонь страсти.

Леонора пребывала тогда еще в том возрасте, когда невинность не в состоянии лгать. Услышав мое признание, она дала мне понять, что разделяет охватившие меня чувства. Сознаюсь вам, я был преисполнен величайшим в моей жизни блаженством: мне улыбались очаровательные уста и говорили, что их обладательница не питает ко мне неприязни.

Мы подчинились повелению, которое страсть диктует сердцам робким и чувствительным, то есть поклялись друг другу во взаимной любви, и недостатка в самых нежных признаниях мы не испытывали. Итак, мы решили соединить наши судьбы навеки. Разумеется, мы не могли предвидеть всех препятствий, которые року будет угодно возвести на нашем пути. Как-то не думалось о том, что, пока мы обменивались клятвами, жестокосердные родители готовились решить нашу участь совсем по-другому. Тучи собирались у нас над головами: в семье Леоноры готовились выдать дочь замуж да и мои родители рассчитывали подобрать мне партию по своему усмотрению.

Леонору предупредили первой; поделившись со мной грустной новостью, она поклялась ни при каких обстоятельствах не нарушать прежнего обещания, если я в свою очередь не поддамся ударам судьбы. Как