Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая - Маркиз де Сад

Леонора, происходившая из богатой семьи, предназначалась графу де Фоланжу, чье состояние обещало его жене самые радужные перспективы в Париже. Но, несмотря на все ожидаемые преимущества, несмотря на дары, которыми фортуна в избытке осыпала графа, Леонора ему наотрез отказала. Девушке отплатили заточением в монастырь.

Вскоре и мне пришлось встретиться с бедами того же свойства. Невеста, выбранная мне родителями, принадлежала к числу богатейших наследниц в нашей провинции. Я отказался от нее, причем в жесткой форме, решительно заявив отцу, что или возьму в жены Леонору, или вообще никогда не женюсь. Отец тут же добился приказа, предписывающего мне отправиться в свой полк и не покидать его в течение двух лет.

«Прежде чем подчиниться вашему повелению, сударь, — сказал я, бросившись в ноги разъяренному отцу, — позвольте, по крайней мере, осведомиться о причинах, побудивших вас с такой непреклонной решительностью отказать мне в праве ввести в ваш дом женщину, которая одна лишь могла бы сделать мою жизнь счастливой».

«Честно говоря, никакие особые причины не препятствуют вашему браку с Леонорой, — отвечал мне отец. — Зато существуют основания, и весьма веские, побуждать вас к браку с другой. Женитьба на девице де Витри, — продолжал он, — подготавливалась мною вот уже десять лет. Невеста эта очень богата; кроме того, ее семейство, пожалуй, выиграет многолетнюю судебную тяжбу со мною. Исход этого процесса неминуемо ввергнет нас в разорение. Мой сын, поверьте мне, но эти соображения перевешивают все софизмы любви: любовь посещает нас лишь на краткие мгновения, тогда как жизнь длится долго».

«А родители Леоноры, отец, — спросил я, уклонившись от прямого ответа на сказанное, — чем объясняют свой отказ?»

«Желанием получше устроить свою дочь. Даже если мне и придется отступиться от своих планов, не рассчитывай на то, что ее родители переменят однажды принятое решение. Скорее они навечно заточат дочь в монастырь».

Я прекратил дальнейшие расспросы, поскольку в мои намерения входило лишь узнать о препятствиях, стоящих на нашем пути. Мне необходимо было подыскать какое-нибудь средство, чтобы в скором времени преодолеть их. Итак, испросив у отца неделю отсрочки, я пообещал ему затем немедленно отправиться в то место, куда ему будет угодно меня сослать. Как вы легко можете себе представить, столь желанное время было использовано мною с тем, чтобы устранить все препятствия моему браку с Леонорой.

В монастыре, куда родители упрятали Леонору, одна из монахинь приходилась мне тетушкой. Эта счастливая случайность помогла моим дерзновенным планам. Рассказав родственнице о моих злоключениях, я с удовлетворением заметил, что вызвал у нее сочувствие. Она, впрочем, не догадывалась, чем может мне помочь.

«Любовь мне подсказывает, что делать дальше, — отвечал я, — сейчас вы узнаете. Вы видите, что я немного похож на девушку. Переодевшись в женское платье, я с вашей помощью смогу сойти за родственницу, приехавшую навестить вас из какой-нибудь отдаленной провинции. Вы должны испросить разрешение на то, чтобы я провел несколько дней в монастыре. Разрешение вы получите… Увидев Леонору, я снова стану самым счастливым человеком на свете».

Поначалу моя тетушка, считая столь дерзкий замысел неосуществимым, приводила сотни доводов не в его пользу, но все ее умозаключения рассыпались в прах, когда я возражал ей, ведомый голосом своего сердца, так что я все же сумел настоять на своем.

Заключив между собой соглашение, мы поклялись хранить полнейшую тайну. Затем я поехал к отцу и объявил, что подчиняюсь его приказу и отправляюсь в добровольное изгнание, потому что, каким бы суровым ни было наказание, я, несмотря ни на что, все равно предпочту ссылку женитьбе на девице де Витри. Меня попытались было уговорить — для этого отец не жалел аргументов, но, увидев, что я неколебим, он обнял меня, и мы расстались.

Да, я действительно уехал, но это еще не значило, что мне не терпелось подчиниться приказам отца. По моим сведениям, он отдал на хранение одному парижскому банкиру крупную сумму денег, предназначавшуюся мне, в случае если я исполню родительскую волю. Забрать себе деньги сейчас, а не по прошествии какого-то времени, когда я нарушу первоначальные условия, вовсе не значит совершить кражу, утешал я себя. С преступною ловкостью мне удалось подделать на письме отцовскую подпись. С этим-то документом я и отправился к банкиру, и тот незамедлительно отсчитал мне сто тысяч экю. Быстро переодевшись в женское платье, я взял себе на службу ловкую субретку и вместе с ней отправился в город, где располагался известный монастырь. Моя дорогая тетушка, изъявившая желание покровительствовать моей любви, уже давно там меня поджидала. Дело, которое я намеревался осуществить, было слишком серьезным, чтобы полностью раскрывать родственнице мои замыслы. Я ограничился тем, что попросил помочь мне повидаться с Леонорой, причем в присутствии тетушки, затем, то есть через несколько дней, повинуясь приказу отца, я будто бы уеду вообще.

«Отец думает, что я уже отправился в путь, — говорил я ей, — поэтому нам необходимо удвоить осторожность».

Впрочем, скоро до нас дошла весть о том, что отец уехал в свои поместья. Весть эта нас, разумеется, немного успокоила, и мы приступили к осуществлению коварного предприятия.

Когда я зашел в монастырскую гостиную, тетушка тут же познакомила меня с монахинями из числа тех, кто был к ней дружески расположен. Высказав искреннее желание задержать меня на какое-то время, она испросила у своего начальства разрешение, и оно тотчас было получено. Итак, я вступил в пределы монастыря, оказавшись, таким образом, под одной крышей с Леонорой.

Нужно любить, и любить сильно, только тогда можно понять, в каком восторженном опьянении я находился в то время. Сердце способно испытывать такие чувства, но разум не в состоянии их себе представить.

В первый день мне не довелось повидаться с Леонорой, излишняя настойчивость могла вызвать подозрения, так что приходилось соблюдать крайнюю осторожность. На следующий день моя возлюбленная получает приглашение выпить в обществе тетушки чашечку шоколада. Леонора усаживается рядом со мной, причем я остаюсь неузнанным. Во время обеда ни она, ни ее соседки так ни о чем и не догадались. Но после обеда, стремясь вывести Леонору из неведения, тетушка с улыбкой задержала ее у себя в комнате. Меня представляют:

«Перед вами моя родственница, позвольте же мне познакомить вас с очаровательной племянницей. Посмотрите на нее внимательней, прошу вас, и затем ответьте, правду ли она утверждает, будто бы уже где-то вас видела».

Внимательно вглядевшись в мое лицо, Леонора пришла в смятение.