Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 1 - Жорж Тушар-Лафосс

преминули вовлечь и новую фаворитку в свое дело. Она всегда была очень привязана к Марии Медичи, более и более чувствовала расположение к молодой королеве и смертельно ненавидела Ришельё. Поэтому на нее можно было рассчитывать. Действительно, девица Готфор, подставляя постоянно королю зеркало истины, успела показать ему его министра во всей гадости; он дрожал, и в порыве сильного, негодования подписал обещание оставить его. Фрейлина взяла бумагу, как обязательство, исполнения которого хотела потребовать при первой возможности; но кардинал узнал об этом также как и многом другом от неизвестных и часто невидимых шпионов, которых он содержал при дворе. Употребив тогда политическую пытку, которой устращал в важных случаях неспособного Людовика ХIII, он пришел однажды утром объявить ему, что весьма расстроенное здоровье давно уже требовало удаления его от дел; что рвение и преданность заставляли его переносить неслыханные страдания; но узнав, что король нашел в девице Готфор блестящий светильник, он не считал более полезными своих советов его величеству и пришел просить позволения удалиться в Гавр. Его эминенция коварно прибавил, что можно бояться продолжения войны в Италии, пока условия, подписанные в Казале, не обратятся в окончательный договор, что в этом случае у Франции останется на руках вся австрийская династия, – поколение тем более страшное, что кроме своих отраслей, немецкой и испанской, оно имело союзников даже под кровлею Лувра; но что эти опасности не должны были трогать короля в том внимании, что девица Готфор, заставив его величество подписать отставку министра, которого легко заменить, вероятно имела под рукой более искусную личность.

Растерянный, напуганный. грозной будущностью, представленной кардиналом, Людовик ХIII просил его, умолял остаться и указать, жертвы. Когда министр увидел короля, согнувшегося перед ним, он поднял голову, выпрямился и сказал громовым голосом:

– Государь! У меня нет жертв; все мои враги, враги вашего Величества, предоставьте им свободу действия, они не замедлят обнаружиться и кара их будет подлежать правосудию. Но не забывайте, что если я бываю обыкновенной целью мятежников, то потому, что они знают, что, поражая мое слабое существо, стрелы их попадут сзади меня в вас и государство. Во всяком случае, допустите начаться преступлению, чтобы потом наказать его. Вокруг трона великая измена, но Бог повелевает нам ожидать первых ее признаков, ибо надобно поражать только истинно виновных. Но если ваше величество сколько-нибудь ценит мои заслуги, то благоволите взять обратно бумагу, вверенную девице Готфор; было бы жалко, чтобы возмутители против вашей власти могли воспользоваться оружием, данным вашей рукой.

Людовик после этого разговора, который навел на него положительный ужас, поспешил потребовать у Маргариты данное ей обязательство. Девица Готфор, узнав, что Мария Медичи готовилась сделать первый шаг, – притворялась в течение нескольких дней, что позабыла приказание. По настоянию кардинала он возобновил его, но фрейлина под разными предлогами еще выиграла время. Наконец король погнался за нею даже в комнату Анны Австрийской и решительно потребовал бумагу.

– Государь, – отвечала она с твердостью: – с прискорбием вижу, что вы изменили свой добрый характер, который так мне нравился. Я сопротивляюсь потому, что в этот момент вы следуете не собственным мыслям и не собственной воле.

– Разве не я вам приказываю?

– Таким же образом, как ваше величество имеете несчастье и царствовать по внушениям кардинала.

– Девица Готфор, – сказал Людовик гневно: – придержите ваш язык, потому что вы, забываетесь перед нашей королевской особой.

– Я ее освещаю.

– Последний раз говорю: возвратите нам бумагу.

– Возьмите, государь! – воскликнула фрейлина, полураскрывая великолепную грудь: – Бумага у меня на груди, возьмите же ее, если угодно, отсюда.

Целомудренный король отступил на два шага при виде сокровища, на которое с жадностью посмотрело бы столько взоров; потом, взяв раскалившиеся щипцы, он бросился к любимице и закричал из всей силы:

– Клянусь св. Людовиком, я с помощью этого орудия вырву у вас то, чего требовал напрасно.

– Нет, – отвечала упрямая девица, спрятавшись за королеву. – Прикосновения вашего величества обещают быть слишком пламенны.

Король вышел взбешенный, и в тот же вечер девица Готфор была сослана.

* * *

9 ноября 1630 года, на красивом куполе Люксембурга колокол подавал сигнал тушения огня. Холодный ветер свистал по садовым аллеям, которые легкий мороз прикрыл белой скатертью, сверкавшей от лучей месяца. Вершины деревьев наклонялись с шумом, который, будучи слышен издали, наводит раздумье на влюбленных и мирный сон на стариков. Мария Медичи в глубине своей комнаты сидела перед камином, в котором с треском горели три или четыре дубовых полена. Только это пламя освещало комнату. Некоторые отблески его отражались на обнаженных нимфах, нарисованных на потолке искусной кистью, а другие, освещали в глубине алькова, между раскрытыми занавесями, широкую постель, вызолоченное распятие, повешенное на малиновом бархате, и кропильницу, изящно выделанную из горного хрусталя.

Одна, закутанная в черный барный капот, устремив глаза на огонь, где в ее воображении вставали тысячи фантастических предметов, королева казалась, погружена была в глубокую задумчивость, прерываемую, однако же, знаками нетерпения. Она, очевидно, ждала кого-то и должно быть прошло назначенное время. Наконец дверь отворилась, и мужчина был введен статс-дамой, которая ушла немедленно. Вновь пришедший казался лет сорока пяти. На нем была длинная темная одежда, открытая спереди и опушенная по краям густым черным мехом. В руке он держал черную шапку, польского покроя, с красным пером, прикрепленным так, чтобы прикрывать часть лица. Черты его были не лишены благородства, но их обезображивало зловещее выражение, и еще более впалые глаза, в которых светились две подвижные искры. Черные волосы заканчивали эту мрачную фигуру, и нельзя было не изумляться, что из нее выходит кроткий, мягкий голос, которому итальянский выговор придавал особую мелодичность.

– Я боялась, синьор Фаброни, сказала королева вставая: – что приятельница ваша, госпожа Верден, позабыла передать вам наше желание.

– Нет, ваше величество; но собрание астрологов в замке Повер; которое кончилось сию минуту, задержало меня.

– В замке Повер!.. О нем ходят самые ужасные слухи[38].

– Вещи, внушаемые страхом, требуют ближайшего исследования. Ничто в этом мире не создано для устрашения, и все может служить для поучения человека. Повер старинный, пустынный замок; тишина всегда была другом науки, вот почему астрологи и выбрали это место, как самое удобное для их совещания. Предмет, занимавший их сегодняшний вечер, не принадлежал к числу тех, которые я должен скрывать от вашего величества; иные рассуждали о порталах наших церквей: здесь записаны великие тайны прошедших веков, и глубокие истины открываются для тех, кто умеет их прочесть, например, под символическим входом Сент-Шапель. Узнайте также, что фигуры, стоящие вокруг портала собора Богоматери, указывают герметикам[39] направление, где