В поисках Солнца - Ален Жербо

В понедельник 6 мая, мои хронометры были отрегулированы и, взяв на борт печенье, рис и картофель, а также новый компас, который мне подарил один из торговцев на острове, я с радостью снялся с якоря в десять часов утра. На борт поднялись капитан порта Даниэль Дуарте Сильва и французский консул сеньор Сармьенто де Васконселос-и-Кастро. Расправив все паруса, я выскользнул из гавани под свежим ветерком, под приветственные сирены всех кораблей в порту и в сопровождении многочисленных верных друзей из футбольного клуба «Минделенсе». В это же время отплыл небольшой шлюп того же тоннажа, что и «Файркрест». Толпы людей собрались на пляже, чтобы посмотреть на моё отплытие и помахать мне на прощание. Ветер усилился, Firecrest накренился, пока его рея не оказалась полностью под водой, и я оставил маленький шлюп далеко позади, среди восклицаний удивления зрителей, которые были совершенно не привычны видеть лодки, плывущие с таким углом крена, как мой маленький старый узкий английский кутер.

Возле острова Берд мой эскорт покинул меня, и мои друзья простились со мной тремя гудками по три раза. Я решил взять северный курс через пролив, отделяющий Сент-Антонио от Сент-Винсента. Ветер усилился, и я уменьшил грот на два оборота рулона. Возле Сент-Антонио пассатный ветер усилился до шторма. Я попытался лавировать против ветра и течения, но «Файркрест» слишком тяжело работал и, поскольку ветер продолжал усиливаться, я полностью спустил грот и поднял трисель, желая попасть в пролив до того, как поднимется северо-восточный ветер. Мне было трудно спустить грот, потому что он был новый и им было трудно управлять. Когда я проплывал мимо деревни Корвоейрос, я увидел, что все жители вышли на утесы и махали мне руками, а из деревни вышел катер с несколькими молодыми туземцами на борту, которые помогали мне, когда я причалил к берегу восемь месяцев назад. Чтобы не разочаровать их, я подплыл к берегу и бросил якорь. Мне нужно было сразу приступить к работе, и я с беспокойством заметил, что Firecrest набрал много воды. Мне пришлось заменить несколько блоков, которые работали не слишком хорошо. Был уже поздний вечер, поэтому я решил провести ночь на якоре и утром продолжить путь. Тем временем мэр деревни навестил меня, принеся с собой запас провизии и уже приготовленный ужин. Рано утром следующего дня я отплыл, все еще борясь с ветром, и направился на север по проливу. Ветер, который стих ночью, усилился с рассветом, и мне пришлось бороться с тем же сильным течением, которое привело меня к катастрофе восемь месяцев назад. Казалось, что я не смогу уплыть с этих островов. Когда я расправил все паруса, я начал продвигаться против течения, но с другой стороны, «Файркрест» набирал слишком много воды; если я уменьшал площадь парусов, то почти не продвигался вперед. Я мог бы легко проплыть по проливу на юг, но я хотел проверить свою лодку и посмотреть, действительно ли она сильно протекает. Я днем и ночью стоял у насоса и должен был внимательно следить за опасным побережьем. Наконец, в семь часов утра в пятницу, 10 мая, не сумев обогнуть северную оконечность Св. Антонио из-за сильного встречного течения, я решил направиться на юг. В последний раз я проплыл мимо унылого и бесплодного места моего памятного несчастья и провел всю ночь в штиле у восхитительной бухты Таррафаль, куда танкеры заходят, чтобы набрать воду для перевозки на остров Сент-Винсент. К утру самые высокие вершины Св. Антонио исчезли из виду; я снова оказался один в бескрайнем океане, а острова Зеленого Мыса стали лишь одним из многих воспоминаний.

Во время борьбы с ветром и течениями пролива я с удовлетворением заметил, что пароходы обходили меня стороной, как только видели яркий белый фонарь, который я теперь использовал вместо предусмотренных правилами боковых огней. У меня на борту было провизии на более чем три месяца, и я намеревался направиться прямо во Францию, если ветры не будут слишком неблагоприятными. Но и здесь мне не очень повезло. Пассаты в Северной Атлантике меняются от северо-восточных до северных; при восточном ветре я мог бы держать довольно северный курс, и мое плавание было бы быстрым. На самом деле ветры почти всегда были больше северные, чем восточные и, постоянно держа курс по правому галсу, я был унесен в середину Атлантики.

14 мая, через одиннадцать дней после отправления, я обнаружил, что у меня катаральный конъюнктивит. Мне предстояло пятнадцать дней сильного дискомфорта. Дул свежий ветер, море было неспокойным, мои веки постоянно слипались из-за гнойного выделения, и все это время я был вынужден усердно работать среди брызг. В довершение всех бед, сломался талреп и, ожидая, пока погода улучшится настолько, чтобы я мог его как следует починить, я был вынужден возиться в воде и соорудить временное приспособление, которое постоянно изнашивалось и ломалось. В то же время мне приходилось усердно работать у насосов, чтобы лодка оставалась на плаву.

В 10 часов утра 26 мая, на 32° 36' западной долготы и 29° 31' широты, я пересек курс своего исходного плавания (Гибралтар – Нью-Йорк) и таким образом завершил кругосветное путешествие. Однако это доставило мне лишь относительное удовлетворение, поскольку я не имел никаких надежд на будущее и боялся всего, что меня ждало по возвращении к цивилизованной жизни. Уже Южный Крест, последний знак моего любимого южного полушария, был далеко на горизонте; каждый вечер Полярная звезда поднималась все выше и выше в небе, и я снова начал видеть северные созвездия, которые почти забыл.

Пассаты становились все слабее, и вскоре я вошел в зону тропического затишья, где легкие и переменчивые бризы с периодическими шквалами заставляли меня постоянно быть начеку. Я продвигался очень медленно и решил зайти на Азорские острова, чтобы запастись водой и фруктами, а также приобрести новый болт взамен сломанного. В понедельник, 10 июня, я понял, что нахожусь где-то недалеко от Хорты на Азорских островах. Шел дождь и видимость была очень плохая; с наступлением вечера я тщетно пытался пробиться сквозь туман и увидеть землю, которая, как я знал, была очень близко. Ночью свет мыса Комфреда казался менее чем в миле от меня. Я снова отлично пристал к берегу. Всю ночь