В поисках Солнца - Ален Жербо

расстояние, которое мне приходилось преодолевать. 23 июня, недалеко от мыса Вессел, внизу, за горизонтом, я миновал пароход, и в течение нескольких дней мой путь следовал по береговой линии Арнем-Ленда и Северной Австралии, но вне поля зрения суши. 1 июля я увидел высокие вершины Тимора, на следующий день проплыл мимо острова Роти, а еще через день, проплывая через пролив Семау между Роти и Тимором, я наткнулся на чудесный рейд Купанга и бросил якорь напротив форта Конкордия, пробыв в море восемнадцать дней.

Купанг — старинный укрепленный голландский город с несколькими блокгаузами и валом вдоль берега. Голландский резидент М. Хамерстер тепло меня принял; к моему большому удивлению, он казалось, знал все о «Файркресте» и его плавании, но все стало ясно, когда он показал мне голландское издание книги, которую я написал о своем переходе через Атлантику.

В старом форте можно было найти все очарование и гламур Востока, которые Конрад так хорошо умеет описывать: малайцы в саронгах и бесчисленные китайцы в своих крошечных лавках и магазинах, где все, кажется, разделено на мельчайшие части перед продажей. Здесь были храмы всех видов религий, мечети и ярко освещенные храмы с изображениями и всеми атрибутами поклонения предкам. Коренное население состояло из людей многих рас, некоторые из острова Роти, другие из Саву — мужчины с более светлым цветом кожи и значительным сходством с полинезийцами. Было также несколько туземцев, которые спустились с гор в своих тюрбанах и с чудесно изготовленными мечами, и когда один из их раджей проходил по улице, все, кто принадлежал к его клану, приветствовали его с величайшим уважением.

Я попробовал малайскую кухню, которая была очень острой и приготовлена для гурманов, привыкших к употреблению бетеля. Мне гораздо больше понравилась китайская кухня. Но больше всего я любил бродить по улицам, наблюдая за непрерывным движением, красками и жизнью, пока не доходил до передвижного ресторана какого-нибудь молодого мусульманина в феске; там я останавливался и ел саке или кусочки баранины, нанизанные на длинную палку и зажаренные на открытом огне над раскаленными углями. Чтобы освежиться, я пил восхитительное пальмовое вино, которое уличные торговцы продавали в корзинах, сделанных из одного большого пальмового листа. Часто теплый вечерний воздух наполнялся жалобной музыкой сорокавосьмиструнных гитар, корпус которых также был сделан из большого пальмового листа.

Так каждый этап моего путешествия приносил с собой новые ощущения и впечатления. Но как бы меня ни увлекали очарование и гламур Востока, ничто не могло стереть из памяти Полинезию, и теперь, когда я возвращался домой, мне становилось невыразимо грустно от того, что с каждым днем я все дальше от нее удалялся.

В месте, где я высадился на берег в своем каноэ Бертона, во время отлива работали над ремонтом причала, поврежденного штормом. Бригадир подрядчика руководил группой молодых малайцев, чья необычная красота не имела ничего мужского. Они работали в воде, часто до поздней ночи, забивая сваи с помощью любопытного инструмента. Большой кусок железа был сконструирован так, чтобы скользить вверх и вниз между двумя бамбуковыми стволами, и поднимался и опускался в постоянном ритме с помощью веревок из скрученного кокосового волокна, разделенных на многочисленные концы, которыми манипулировала одна группа рабочих; другие удерживали хрупкую конструкцию в нужном положении и напевали монотонную песню. Устройство казалось готовым развалиться в любой момент и, фактически, постоянно нуждалось в ремонте. Все это дело казалось огромной тратой сил и энергии, но было типичным примером методов работы в местах, где рабочая сила не стоит практически ничего.

Поскольку корпус «Файркреста» нуждался в очистке, я велел вытащить его на берег в Нансейме, где его подперли двумя великолепными бамбуковыми стволами диаметром полтора фута и невероятной прочностью. Вся береговая линия была заселена туземцами с острова Роти, чей диалект малайского языка содержал много слов, родственных полинезийским языкам. Их дома тоже были очень похожи на дома Восточной Океании, которые раньше строились из тростника и пальмовых листьев, но были разделены перегородками и имели пол из своего рода цемента. Здесь, казалось, использовали достижения цивилизации, чтобы сделать дома более комфортными. Так, в Купванге дома белых людей были покрыты не гофрированным железом, а черепицей или фиброцементом, который не проводит тепло.

В течение трех ночей полнолуния жители Нансейма танцевали на поляне у берега моря, держась за руки и ритмично топая ногами, пока не садилась луна. Их ноги были обернуты листьями, и их танцы были очень похожи на те, которые я видел на островах Уоллис и Кокосовых островах.

Перед моим отъездом резидент пришел ко мне на чай на «Файркрест» в сопровождении своих трех дочерей. М. ван Гинкель, помощник резидента, подарил мне много сувениров с острова, в том числе местные шали, сотканные на острове Саву, и луки и стрелы из Сурабаи. Меня также много раз пытались уговорить взять с собой в путешествие компаньона — яркого попугая, милого маленького уистити, циветту или дикую кошку, но я отказывался от всех предложений. Однако когда очаровательный маленький тиморский пони — настолько маленький, что было бы преступлением на нем ездить, и такой же игривый и резвый, как цирковой пони — положил голову мне на плечо, я поклялся, что именно его я хотел бы взять с собой, если бы на «Файркресте» было для него место.

Вечером 15 июля, после трех дней затишья, я поднял якорь, поднял передние паруса и плавно поплыл в ночь. Два дня спустя я увидел остров Саву и поплыл вдоль его северного побережья. Он показался мне таким же привлекательным, как и капитану Куку, когда во время своего первого путешествия он зашел туда, чтобы вылечить часть своей команды от цинги. Саву был известен на всех островах красотой своих женщин, но я не мог зайти туда, потому что хотел пересечь Индийский океан и добраться до африканского побережья до начала сезона циклонов.

На следующий день я увидел Сумбаву и всю ночь плыл по фосфоресцирующему морю, оставляя за собой сверкающий след, в котором резвились стаи дельфинов (delphinus delphini). Я решил увидеть остров Рождества, чтобы отрегулировать свои хронометры; один из них был временно отремонтирован китайским часовщиком на Тиморе, а в Арафурском море я был недоволен работой другого. Я хотел проверить их и выработать новые температурные кривые, чтобы не пропустить очень низкий атолл Кокос (Килинг).

Сначала пассаты были очень слабыми, восточными и северо-восточными, но никогда юго-восточными, поэтому в первой части путешествия у меня было много свободного времени, чтобы пересмотреть свои записи о плавании. Краснохвостые фаэтоны часто кружили вокруг