В поисках Солнца - Ален Жербо

Я долго греб изо всех сил и был еще далеко от места выгрузки, когда увидел, как из воды вынырнули головы трех туземцев в очках, одиноко стоящих посреди лагуны, в пяти милях от берега и на глубине пятнадцати саженей, кишащей акулами, и эти три головы весело смеялись и казались совершенно спокойными. Я подошел к ним, полный любопытства и обнаружил, что каждый ныряльщик держался на плаву с помощью связки дерева гибискуса, к которой была прикреплена сеть, в которую клали устриц. Они сказали мне, что парусный катер высадил их там утром и вернется за ними днем! Затем они исчезли под водой.

Гораздо дальше несколько каноэ с выносными опорами из Акамару образовали плотную группу. В каждом из них было по паре туземцев. Они приветствовали мое появление радостными криками и предложили мне апельсины и маниок. Один из них сказал, что погрузится для меня и откроет раковину в мою честь. Он погрузился на глубину около десяти саженей и вскоре всплыл с устрицей в руке. Когда ее открыли, в ней не оказалось желанной жемчужины, что не было большим сюрпризом, если вспомнить, что доля устриц, содержащих жемчуг, составляет лишь одну из нескольких тысяч. Однако перламутр мне подарили на память, а я проглотил устрицу, сбрызнув ее соком лайма.

Я пошел дальше и посмотрел на флотилию ныряльщиков; везде меня встречали приветствиями и смехом и предлагали перламутр. Наконец я добрался до небольшой флотилии каноэ, где встретил нескольких своих друзей из Рикитеа, с которыми решил провести день, наблюдая за ныряльщиками и снимая фильмы. Местные жители, работавшие парами, были веселой компанией, и их громкий смех было слышно издалека. Они постоянно меняли свои позиции в поисках мест, богатых ракушками, которые они обнаруживали с помощью квадратных ящиков со стеклянным дном, через которые было видно дно океана с абсолютной четкостью.

Вдруг один из водолазов громко воскликнул от радости, заметив особенно богатое место, и приготовился к погружению. Он снял шляпу и одежду и, стоя голым, выглядел как настоящий молодой бронзовый бог. Медленно опускаясь в воду, держась одной рукой за выносную опору, он приготовился к погружению. Сначала он сделал несколько глубоких вдохов, выдыхая с любопытным свистом, который было слышно издалека. Я полагаю, что этот свист свойственен дайверам Туамоту, и не могу представить, что он служит для чего-то другого, кроме регулирования дыхания.

Как и все жемчужные дайверы, он носил самодельные деревянные очки, стекла которых были приклеены, чтобы защитить глаза от офтальмологических опасностей, с которыми часто сталкиваются под водой. Наконец, после нескольких минут глубокого дыхания, он исчез под водой и вскоре всплыл с раковиной в руке. Пока он был под водой, его товарищ с тревогой следил за каждым его движением, готовый прийти ему на помощь, если его атакует акула, или оказать помощь в случае несчастья.

Погружаясь в воду, ныряльщики зажимают нос одной рукой и утверждают, что на глубине более пяти сажен воздух выходит через уши, но возможность этого была окончательно опровергнута учеными, и эта идея, вероятно, возникла из-за иллюзии, вызванной давлением воды на барабанную перепонку. Хорошие водолазы, как правило, остаются под водой от одной до двух минут и больше заинтересованы в том, чтобы совершить несколько погружений, чем побить рекорд по длительности погружения.

Раковины не открывают сразу, каждый дайвер ждет, чтобы в уединении оценить свою удачу. Хорошие дайверы добывают более 200 фунтов раковин за день, а некоторые исключительные люди добывают в два раза больше. Раковина перламутра стоит около франка за фунт в Мангареве.

Жемчуг встречается редко, и общая стоимость экспортируемого жемчуга равна стоимости перламутра. Предыдущий год был особенно удачным, и большая черная жемчужина, добытая до прибытия еврейских купцов из Парижа, была куплена китайским купцом из окрестностей, который заплатил счастливому водолазу 110 000 франков.

Я провел все послеобеденное время с водолазами-жемчужниками. Как обычно, я был одет только в шорты и был без головного убора, в то время как туземцы носили шляпы и одежду, чтобы защититься от солнечных лучей. К вечеру начали прибывать каноэ, и я ожидал приглашения от некоторых туземцев провести ночь на маленьком островке, где они построили хижины из обрывков гофрированного железа. Там мы устроили трапезу под открытым небом, воспоминания о которой навсегда останутся в моей памяти. Были вареные в воде бананы, устрицы, зажаренные на деревянных шпажках, и попои, которым было не менее пяти лет. Попои — это ферментированная паста из плодов хлебного дерева, завернутая в листья и хранящаяся в земле. Она пахнет как некоторые из наших самых крепких сыров, и немногим европейцам она нравится. Это основная пища туземцев.

Еда, как всегда в Полинезии, была очень серьезным делом, и все ели в тишине. Если я на мгновение поворачивал голову, чтобы взглянуть на небо, местность или воды лагуны, один из моих хозяев призывал меня к порядку, говоря «Какаи», что означает «Ешь», и мне подавали еще еды. Таковы были правила мангаревского общества.

Я провел на острове тот вечер, ночь и часть следующего утра. Царила предельная сердечность, и часы, проведенные в компании туземцев, были очень приятными. Когда на следующее утро я захотел уйти, все они умоляли меня остаться, привезти туда Файркрест и принять участие в их жизни на маленьком острове. Конечно, для меня было бы очень приятно жить той здоровой жизнью на свежем воздухе, которую я так люблю, но море снова звало меня, и я не мог ему противостоять. Поэтому, пообещав вернуться и навестить их через несколько лет в сезон дайвинга, я спустил на воду свою лодку «Бертон» и направился в Рикитеа, к месту стоянки «Файркреста».

На следующий день я был готов к отплытию, и при свежем ветре более семи узлов покинул гавань Рикитеа, а дети толпились на пристани, махая мне на прощание, пока я не исчез из виду.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

МАРКИЗСКИЕ ОСТРОВА

Вечером в день моего отъезда из Мангаревы поднялся свежий ветер, и мне пришлось свернуть один виток грота. Дождь лил как из ведра, а закат был очень угрожающим. Северо-западный ветер вскоре заставил меня спрятаться за ближний риф. Пока волны разбивались о мое маленькое отважное судно, и их удары раздавались по его корпусу, который дрожал и стонал при каждом ударе, я лежал в своей койке, размышляя о неудобствах своего нынешнего положения. Какой демон постоянно подталкивал меня к тому, чтобы выйти в море? Я нашел землю, которая меня восхищала, вдали от ограничений и запретов цивилизации; я