В поисках Солнца - Ален Жербо

несколько фотографий из своего путешествия и свои теннисные трофеи, а также поставил для них несколько пластинок на граммофоне, но небольшая зыбь не давала «Файркресту» оставаться неподвижным, и мои гости были только рады вернуться на берег, как только это стало возможным. А мучачо, лет десяти, с грязными и растрепанными волосами, пытался объяснить мне неудобства одиночного плавания и неисчислимые преимущества наличия компаньона, особенно его самого. Когда я категорически отказался, он стал угрюмым и принял отчаянный вид человека, решившего положить конец своей жалкой и несчастной жизни.

Мое пребывание на Галапагосах было очень коротким. Я запасся водой и провизией, и моя палуба исчезла под грудами бананов и апельсинов, которые мне подарил мой хозяин. Утром 30 июля я поднял якорь и направился к далекой цели — таинственным коралловым островам, расположенным в трех тысячах миль отсюда.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

ОТ ГАЛАПАГОССКИХ ОСТРОВОВ ДО АРХИПЕЛАГА ГАМБЬЕ

30 июля я отплыл из Пуэрто-Чико, маленькой гавани, где я простоял на якоре десять дней. Свежий южный ветер позволил мне легко обогнуть риф Скьявони, а также прибой у мыса Лидо. Покинув гавань, я взял курс на запад, чтобы пройти к северу от опасного рифа Макгоуэн, между островами Санта-Фе и Санта-Мария. Во второй половине дня ветер снова усилился, и море стало неспокойным; как ни странно, но почти на линии экватора было довольно холодно. Шел сильный дождь, Сан-Кристобаль скоро исчез из виду, и я с трудом мог разглядеть Санта-Фе по правому борту.

В ту ночь «Файркрест» плыл по курсу, но из-за большого количества островов я должен был внимательно следить за обстановкой и постоянно находился на палубе, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте ночи. Течение Гумбольдта несло меня на запад, и если бы «Файркрест» изменил курс, то я бы попал прямо на рифы. Однако все прошло хорошо; на рассвете Флореана уже осталась позади меня, на востоке была Изабелла, а далеко на северо-западе лежал Остров Черепах.

Теперь я был в безопасности и, изменив курс на юго-юго-запад, направился к архипелагу Гамбье, расположенному в трех тысячах двухстах милях от меня. К моему большому сожалению, я понял, что мне придется отказаться от запланированного визита на остров Пасхи с его гигантскими и загадочными статуями. Для этого было несколько причин, главная из которых заключалась в том, что на острове не было защищенной гавани, и было бы вероятно, безрассудным высаживаться на берег и оставлять «Файркрест» на якоре.

Маркизские острова, расположенные в девяти градусах к югу от экватора, находились в трех тысячах миль от меня. С пассатами и экваториальным течением, скорость которого составляла от десяти до семидесяти миль в день, это был бы самый короткий и легкий путь. С другой стороны, чтобы добраться до островов Гамбье или Мангаревы, расположенных на 23° южной широты, я знал, что необходимо будет выйти из зоны пассатов и войти в область штилей, тяжелой погоды и противоположных течений. Я читал восторженные описания Маркизских островов, написанные Стивенсоном и Германом Мелвиллом, но все же я взял курс на Гамбье, потому что этот архипелаг был для меня великой неизвестностью.

Мое путешествие началось хорошо. Дул свежий ветер, и «Файркрест» быстро продвигался вперед. На следующий день после отправления из Галапагосских островов скумбрия (Thynnus pelamys) совершила необычайный прыжок из воды, ударилась о грот-парус на высоте около двенадцати футов и с грохотом упала на палубу. Это существо весило почти тридцать пять фунтов, и я приготовил его целиком, думая, как мне повезло, что акулы и киты не балуются такими же выходками.

Ветер дул сбоку, что было лучшим направлением для плавания, не требующим моего присутствия у руля, и «Firecrest» побил все свои предыдущие рекорды. До этого момента мой лучший результат без руления составлял 105 миль за двадцать четыре часа. За первые четыре дня этого перехода расстояния составили 113, 144, 122 и 122 мили соответственно, и я выходил на палубу только для того, чтобы поменять или срастить веревки и снаряжение, изношенные от трения. Ветер стал слабее и более попутным, что заставило меня опустить грот, в результате чего моя скорость снизилась до восьмидесяти миль в день; но даже тогда у меня было достаточно свободного времени, чтобы изготовить два новых паруса. К этому времени мне удалось упростить свои блюда до предела. Помимо нескольких летучих рыб, которых я подбирал на палубе, и редких дельфинов, попадавшихся на мой гарпун, я питался исключительно рисом, кашей, печеньем и картофелем. Многолетний опыт показал мне, что вегетарианская диета подходит мне лучше всего и дает мне наибольшую физическую выносливость. Благодаря ей я все время оставался при отличном здоровье и всегда был в прекрасной форме.

Я также использовал свободное время, чтобы определить свое точное местоположение. Хорошо известно, что широту, или расстояние от экватора, можно легко определить, измерив высоту солнца в меридиане, или в полдень. Долгота — это расстояние меридиана от Гринвича; ее можно определить, вычислив разницу между местным временем, установленным по наблюдению за солнцем или звездами, и средним временем по Гринвичу, указанным хронометрами. Когда знаешь, что погрешность часов в четыре минуты дает разницу в шестьдесят миль по долготе, можно понять, насколько важно точно знать ход хронометра. Ни один хронометр не бывает абсолютно точным, и время, которое он показывает, зависит больше всего от температуры и движения лодки. На больших лайнерах точное время получают каждый день по радио, и его можно рассчитать с точностью до пятой доли секунды. Моя большая трудность на «Файркресте» заключалась в том, чтобы узнать погрешность моего хронометра в постоянно меняющихся условиях моего путешествия. У меня было два надежных хронометра типа палубных часов. На Бермудах я проверил их точность, а проходя мимо Сент-Джона на Антильских островах, обнаружил, что они отстают от своего прежнего показателя. В Панаме я снова оставил их в гидрографическом бюро, где их ежедневно проверяли по радио. Их погрешность составляла около двух секунд в сутки. Проходя мимо скалы Мальпело, я обнаружил, что они отставали почти на четыре секунды в сутки, что подтвердилось серией наблюдений, проведенных на Галапагосах. В море я смог составить серию температурных кривых, которые позволили мне примерно определить, как работают мои приборы. Иногда я развлекался, вычисляя долготу по расстоянию от Луны до звезд, метод, который больше не используется в море, но который помог бы мне определить свое положение в случае остановки хронометров.

Таким образом, дни пролетали довольно быстро, и я рассчитывал на короткий переход, когда 26 августа на