По дороге в Карфаген - Олег Викторович Таран

Бодешмун и Оксинта хотели отправиться следом за Массиниссой, но гонец сделал упреждающий знак:

– Царь зовет только царевича, – и они остановились.

Обгоняя караван, Массинисса с тревогой думал, зачем отец его позвал. Вроде в Челепте он был им доволен. Но, может, царевич все же сделал что-то не так?

Когда он поравнялся с царем, Гайя сделал Харемону знак, чтобы тот отстал от них.

– Сын, – начал разговор царь, когда они отъехали подальше от воинов и каравана, – скажи мне честно: есть ли у тебя в сердце обида на меня за то, что отправляю тебя заложником в Карфаген?

По тому, как Гайя спросил это, стараясь не глядеть ему в глаза, царевич понял, насколько тяжело отцу говорить на эту тему.

– Я хочу это выяснить сейчас, а то вдруг потом у меня не будет возможности спокойно переговорить с тобой наедине, – пояснил Гайя. – А то я и так… слишком долго тянул с откровенным разговором.

Массинисса вначале хотел с веселой улыбкой сказать, что вовсе не обижается: в конце концов, ему всего лишь предстоит жить в главном городе земли. Но он понял, что отец ждет от него серьезного ответа.

– Знаешь, отец, я бы соврал, если бы сказал, что мне не жаль расставаться с тобой, мамой, Бодешмуном, Циртой, Массилией… – ответил царевич. – Ты показал мне нашу прекрасную страну, и я уже сейчас знаю, что именно мог бы улучшить в ней, помогая тебе управлять ею… Если бы, конечно, был рядом. Но ты связан договором, невыполнение которого принесет всем нам, массилам, войну, много горя и разрушений. Самое меньшее, что я могу сделать для того, чтобы избежать этого, – стать почетным заложником Карфагена. Пунийцы, зная, что в любой момент смогут убить наследника царя, будут спокойней относиться ко всем изменениям, что ты будешь проводить в стране. Это даст тебе, отец, время сделать Массилию сильной. И в подходящий момент мы перестанем быть данниками Карфагена и вновь обретем свободу. А я, даже будучи на чужбине, постараюсь сделать все, чтобы приблизить это время…

– Ты рассуждаешь совсем как взрослый, хотя до дня твоего взросления еще целых полгода, – с улыбкой сказал царь. – Многое бы я отдал, чтобы быть в этот день рядом с тобой… Но мне не дадут! Пунийцы не зря настаивали на том, чтобы тебя отправили к ним до этого заветного дня, когда ты станешь взрослым массилом, со всеми правами и обязанностями. Эти полгода тебя будут усиленно обрабатывать, стараясь сделать так, чтобы ты вел себя как Мисаген… Не отказывайся от визитов, общайся с пунийцами, но помни одно: они наши враги. И что бы ни скрывалось за их приятными улыбками и сладкими речами – не верь! Не верь их изнеженным мужчинам-торгашам, не верь их ветреным женщинам!

Тебе скажут, что Карфаген – самый величественный город мира! Нет, он просто самый большой! Карфагеняне покупают верность и силу чужих воинов, потому что всего этого уже не хватает в них самих. Да, пунийцы – неплохие ремесленники, хорошие мореходы, повелители слонов… Но с нашей нумидийской конницей их воины не сравнятся. И если когда-нибудь у нас будет сильный союзник, мы еще покажем пунийцам нашу силу! – Отец тронул сына за руку. – Но до поры до времени разговоры об этом ни с кем не веди! Пусть это будет только наша с тобой тайна!

– Да, отец! Я сохраню все это в секрете.

Какое-то время они ехали молча.

– Есть у меня к тебе одна просьба, сын… Возможно, она покажется странной… и даже неприятной…

– Я ее выполню, отец. Скажи, что нужно сделать?

Гайя задумчиво потер подбородок.

– В Карфагене ты можешь встретить Верику – сына царя Сифакса. Вообще-то он такой же заложник, как и ты… Но у него, в отличие от тебя, высокие покровители из карфагенского сената. Если тебе удастся с ним встретиться, попробуй с ним… подружиться, что ли. Хотя Сифакс до сих пор довольно крепок и силен, но он не вечен. Никто не знает, когда он освободит трон для своего наследника, но рано или поздно он это сделает. Если бы тебе удалось как-то наладить отношения с Верикой и мы с массесилами начали бы путь к примирению, это было бы большим делом. Со временем, став союзниками, мы могли бы добиться от Карфагена отмены дани и избавились бы от обязательства поставлять воинов в пунийскую армию. Ну и заложников можно было бы больше не посылать…

– Я понял, отец, постараюсь с ним подружиться.

– Ты-то да… Но вот он… Верика гораздо старше тебя, это очень избалованный и высокомерный парень. Мисаген по моей просьбе пытался найти к нему подход… Тот сделал вид, что принял его в свою молодую компанию, где твой брат только и делал, что пил и развратничал… До серьезных разговоров у них дело так и не дошло.

– Я попытаюсь с ним встретиться и серьезно поговорить с глазу на глаз…

– Ни в коем случае! – перебил его Гайя. – За тобой в Карфагене наверняка будут следить. Если увидят, что ты сам пытаешься встретиться с массесильским царевичем, сразу заподозрят в этом заговор нумидийцев! Так что ваша встреча должна быть абсолютно случайной… И будь осторожен с массесилами: они так сблизились с пунийцами, что, может, даже забыли о том, что они нумидийцы…

Снова последовало молчание. Массинисса понял, что сейчас то время, когда можно задавать все мучившие его до этого неудобные вопросы.

– Отец, скажи, а почему Мисаген вернулся из Карфагена таким… нездоровым?

– Неумеренное питье вина и разгул никого не делают сильным и крепким. А он к тому же пытался одновременно заниматься учебой и выполнять мои задания. И ничего у него толком не получалось, вот он и переживал, боялся… Ну и, как говорит его врач-грек, однажды перешагнул ту грань, которая отделяет светлый разум от безумия.

Массинисса был доволен тем, что отец общается с ним как со взрослым. Он решил заодно выяснить все семейные тайны, раз пошел такой разговор.

– Отец, а почему охладела твоя любовь к матери? Мне рассказывали, что когда-то тебе никто не нужен был, кроме нее… А теперь у тебя несколько наложниц, да еще среди них попадаются такие, как Аришат, которая едва не убила меня. Зачем тебе такие опасные женщины, когда есть моя мать, которая продолжает любить тебя?..

Царь на всякий случай оглянулся и, убедившись, что никто их не слышит, произнес:

– Вообще-то я не могу тебе этого говорить до дня твоего взросления… Да, и кое-что