По дороге в Карфаген - Олег Викторович Таран

Челептинцы поначалу недоверчиво смотрели на все это, пораженные великодушием и добротой царя. Им поначалу даже не верилось, что он в один день и подарит жизнь их детям, нарушившим царскую волю, и как ни в чем не бывало тут же одарит их нужными в обиходе товарами.

Видя их сомнения, Массинисса вопросительно посмотрел на царя. Тот понял, что хочет сделать сын, и согласно кивнул. Царевич подошел к товарам, взял рулон ткани и мешок с зерном и, подойдя к одному из семейств, буквально вложил все это им в руки. Мужчина и женщина хотели было поцеловать его ладони, но он заблаговременно убрал их за спину. Тогда семейная пара с плачем и словами благодарности принялась обнимать его. К царевичу потянулись руки благодарящих родителей, рядом с которыми находились помилованные сыновья. А еще несколько хорошеньких девушек успели поцеловать его и прижаться к лицу царевича своими нежными щечками…

Тут Массинисса почувствовал, что его ноги отрываются от земли и какая-то сила буквально выдергивает его из этой благодарной толпы. Он повернул голову и увидел, что это Бодешмун с Оксинтой решили прервать его общение с челептинцами.

– Ну зачем?! – возвращаясь к царской сотне, возмущенно проговорил царевич, который был на седьмом небе от счастья при виде облагодетельствованных им людей.

– Опасно! Найдется среди всех хотя бы один недовольный тобой, ударит тебя ножом – и что потом? Вырезать всю Челепту? А после этого воевать с Карфагеном из-за нарушения договора о заложнике? – наставительно проговорил Бодешмун.

Напоминание о том, что скоро он станет не всеми любимым царевичем, как сейчас, а лишь заложником, пусть и почетным, в чужом городе, где никому не нужен, заставило Массиниссу погрустнеть.

– Ну что, не дали тебе насладиться народной любовью? – с усмешкой поинтересовался царь, когда сын приблизился к нему. – Не волнуйся, еще успеешь! А ты молодец, царевич! Сегодня явно твой день!

Царь кивнул на челептинцев, которые после поступка Массиниссы решились, привычно выстроились в очередь и стали получать товары. При этом каждый, проходя мимо Гайи и царевича, горячо и искренне благодарил их. А потом почти все эти люди с лютой ненавистью смотрели на стоявшего поблизости Аштзафа.

– Думаю, тебе лучше будет уехать с нами, – сказал ему царь. – Иначе, боюсь, родственники погибших припомнят тебе твою плохую идею о нападении на караван Анибы.

Заметив, что на некоторых горожанах остались траурные накидки, Гайя подозвал их к себе.

– Примите мои соболезнования! И пусть это хоть как-то скрасит горечь вашей потери!

По приказу царя родителям погибших выдали по несколько серебряных монет. Люди сдержанно поблагодарили Гайю за помощь и сочувствие.

Когда почти все горожане ушли с площади, Аштзаф, взятый под стражу, спросил царя:

– Что теперь будет со мной, царь?

– Поедешь с нами в Чевесту, в гости. Посмотришь, как там и что…

– Чевестинцам хорошо: у них есть и уголь, и руда. Они могут делать металлические вещи. А что у нас здесь, в Челепте, кроме пересыхающих рек?

Гайя посмотрел в глаза старику.

– Я предлагал твоим людям добывать соль, ловить речную рыбу, засаливать ее и продавать в Карфаген. Этот город может поглотить любое количество самых разных продуктов. Там любят рыбу, но она у них в основном морская. Редкая речная рыба из Челепты могла бы составить ей серьезную конкуренцию. А не хотите возиться с рыбой, добывайте одну только соль! У вас же здесь большие ее залежи! Соль тоже нужна Карфагену, там ее всю скупят, сколько ни привези. Почему мне приходится объяснять тебе эти очевидные вещи, Аштзаф?

– Да потому что мы не рыбаки, не ремесленники и не торговцы! – раздраженно проговорил Аштзаф. – Челепты – воины! Почему ты не разрешаешь нашим ребятам наниматься в карфагенское войско? Тогда они возвращались бы домой с добычей и им не приходилось бы грабить караваны!

– Ты же знаешь, старик, что вас не так много осталось после нападения пунийцев! Я так ждал, пока вырастут эти парни, чтобы они женились, завели детей, восстановили численность твоего рода, чтобы челептов стало больше. А ты что же, торопишься отправить их на смерть?

– Война и набеги – это наш образ жизни. Ни мне, ни даже тебе, царь, этого не изменить, – развел целой рукой и обрубком другой Аштзаф.

– Посмотрим. Иди к себе, собирайся! Завтра едешь с нами!

Когда разжалованный правитель Челепты ушел, Гайя снова взглянул на царевича. Понимая, что отец сейчас начнет выговаривать ему за его поступок, Массинисса начал было:

– Царь, прости меня…

– Подожди, Массинисса! – прервал его тот. Спрыгнув с коня и подойдя поближе к царевичу, он тихо проговорил: – Ты меня сегодня здорово выручил, сын! Знаешь, когда этот старик начал злить меня своими упреками, я сгоряча хотел казнить всех пленных на глазах их родителей. Хотелось причинить упрямцу боль, сделать его виноватым, чтобы старика потом убили свои же челепты за то, что он натворил. Я дал волю гневу и из-за этого мог быть несправедливым. Ты не дал царю совершить большую ошибку, и мне радостно видеть, что мой сын оказался сегодня мудрее своего отца!

Он обнял Массиниссу и продолжил:

– Когда мои воины были готовы казнить пленных, я уже почти передумал лишать их жизни… Только как я мог изменить свое решение? Под каким благовидным предлогом? Согласись, царь, который приказывает казнить виновных и тут же отменяет свое решение, выглядит смешно. Я был весь в терзаниях, и тут вышел ты! Получилось и достойно, и красиво! И всем хорошо… Ну или почти всем.

Они отправились ночевать во дворец правителя. Там за ужином Гайя назначил нового правителя Челепты, велев ему похоронить Балганона на городском кладбище и построить погибшему достойную усыпальницу.

– Отец, а где караван Анибы? – спросил у царя Массинисса.

– Я оставил его подальше за городом под охраной Муттина. Наверняка не все в городе считают Аштзафа виновным в том, что произошло с их детьми. Так что лучше ему не раздражать челептинцев своим видом. К тому же Аниба направляется в Чевесту, вот туда мы его и сопроводим, там он пусть и торгует.

Глава 11

Откровенные разговоры

Утром царская сотня покинула Челепту, увозя с собой мятежного правителя. Перед отъездом Гайя несколько раз задумчиво взглядывал на Массиниссу, но ничего не сказал. Однако, когда за городом они объединились с караваном Анибы и отправились в путь все вместе, царь прислал