По дороге в Карфаген - Олег Викторович Таран

Аштзафа даже передернуло от этой полной плохо скрываемого презрения фразы царя. Тем не менее, не меняя недовольного выражения лица, он ответил:

– Прости, царь, у нас большое горе. Мы потеряли своих сыновей в битве с ливийскими разбойниками.

– Но что делать в вашей небогатой провинции ливийцам? – поинтересовался Гайя. – Они же наверняка знают, что у вас нечего взять!

Правитель молчал: возразить ему было нечего.

– Аштзаф, ты, видимо, наивно думаешь, что твоя очевидная ложь послужит спасением после твоей несусветной глупости? – строго спросил царь. – Зачем ты отправил ваших мальчишек в разбойничий набег? Кажется, я неоднократно говорил тебе о том, чтобы вы, челепты, прекратили разбойничать!

Аштзаф сохранял упрямое молчание.

– Зачем я кормил и одевал вас всех целых пятнадцать лет? Чтобы теперь мои подданные на меня же и напали?! Так сказать, в благодарность?!

Тут правитель сделал большие удивленные глаза:

– Я лишь велел им атаковать пунийский караван, который шел в Чевесту через Капсу… Его хозяин, купец Аниба, сам виноват: он не согласился на нашу охрану, долго торговался и не хотел платить нашу цену. Мы не знали, что твои воины возьмутся охранять его! Если бы не это, то никакого нападения не было бы…

– Ну, извини меня! – издевательски поклонился ему царь. – По-твоему, получается, царь виноват! Не предупредил тебя и твоих головорезов, что взял этот караван под свою охрану. Вот безобразие!..

Гайя выдержал паузу, затем продолжил:

– Но ведь ты же точно знал о моем обещании всем купцам, что мои воины и лично я всегда будем охранять их караваны на территории Массилии. И ты прекрасно понимаешь, для чего я это делал! Мне, царю, приходилось, уняв свою гордость, упрашивать этих торгашей из разных стран, чтобы они пролагали свои караванные маршруты через наши земли, а не сворачивали к пунийцам или, того хуже, не шли через территорию наших врагов и конкурентов гарамантов. Тебе известно, что я крайне заинтересован в развитии торговли, чтобы в казне были деньги, необходимые для помощи нуждающимся, в том числе тебе и твоему городу…

– Чтобы потом попрекать нас этим! – с кривой усмешкой проговорил Аштзаф, явно вызывая царский гнев.

Гайя покраснел и даже положил руку на меч, но, заметив многозначительный взгляд Массиниссы, понял, что сам совершил ошибку, напомнив правителю о своих благодеяниях.

– Я напоминаю, что одним из условий моей помощи Челепте было прекращение грабежей караванов! – продолжил царь. – Ты неоднократно слышал это от меня, обещал мне мир и покой в землях рода челепта. И что?.. Все равно толкнул своих мальчишек на набег!

Правитель понял, что терять ему нечего, и закричал:

– Мы устали жить на твои подачки, царь! Ты хорошо знаешь, что челепты – храбрый и гордый народ! Это наши земли, и мы имеем право на свою часть дохода от всего, что здесь есть! Я лишь хотел, чтобы парни научились быть воинами, добытчиками. Они не собирались нападать на царя, они атаковали караван…

– Ты прав, Аштзаф! Храбрости и гордости вам не занимать! Ума бы еще только где-нибудь раздобыть, – усмехнулся Гайя. – Неужели, увидев, что за воины им противостоят, в каких они доспехах, твои мальчишки так и не поняли, с кем имеют дело? Или ты, старый и мудрый воитель, не научил их, что прежде, чем атаковать, следует разведать силы неприятеля?

– Челепты не привыкли разглядывать врага! Мы атакуем, невзирая на то, сколько их и какие они! – пронзительно вскричал правитель города.

Он волновался и накручивал себя, чувствуя, что терять ему теперь нечего. Теперь ему важно было выглядеть смелым и решительным, чтобы показать и царю с его людьми, и соплеменникам, что он ничего не боится, даже если его поступок сейчас будет стоить ему жизни. От Аштзафа не ускользнуло, что Гайя уже один раз потянулся к мечу, но смерти старик не страшился.

На его громкий крик к городской площади стали подтягиваться челептинцы, преимущественно старики, женщины и дети. Многие из них тоже были в красных траурных накидках. Массинисса обратил внимание, что у некоторых стариков, так же, как и у правителя города, почему-то не было правой руки. Собравшиеся недовольно переговаривались, и на площади стал подниматься глухой гул.

Увидев сородичей, вдохновленный их поддержкой, Аштзаф продолжил:

– Вспомни, царь, как во время неудачного восстания наемников именно Челепта… ну и Чевеста тоже, закрыли собой Массилию от карфагенского вторжения! Мы немало тогда потеряли в этом противостоянии – людей, богатства, жилища, скот, – в то время как все остальные массилы тихо отсиживались в своих городах и множили свои состояния. Мой род многим пожертвовал, так что челепты достойны уважения и лучшей участи, чем быть бедными родственниками в твоем царстве, царь!

Собравшиеся горожане громкими криками поддержали своего оратора. Царь мрачным взглядом, не обещавшим ничего хорошего, медленно оглядел челептинцев, что стояли ближе к нему, и шум на площади сразу стал значительно тише.

– Послушайте меня, мои непослушные и неблагодарные челепты! – обратился к ним Гайя. – Раз у нас здесь вечер воспоминаний, давайте освежим в памяти события тех лет… Хотя твои мальчишки, Аштзаф, убили моего лучшего историка Балганона, я и сам хорошо знаю, что тогда происходило. Начнем с того, почему произошло карфагенское вторжение, на которое ты тут жаловался! Пунийцы пришли к вам после того, как вы примкнули к восстанию наемников, не так ли? К тому же вы не сразу это сделали, а решили поддержать чужеземных воинов только тогда, когда они уже осадили Карфаген. Вы, челепты, почему-то решили, что столице мира конец и можно будет хорошо поживиться в случае падения этого города. Вы влезли в этот конфликт, хотя вас тогда предупреждали, что пунийцы собирают силы и смогут справиться с восстанием…

– Но твой дядя Наргавас тоже примкнул к наемникам! – перебил царя Аштзаф.

Это было правдой. Царь Массилии Наргавас привел к наемникам свои конные отряды, которые очень помогли справиться с полевыми войсками Карфагена.

Гайя досадливо поморщился, но продолжил:

– Да! Но он это сделал в самом начале восстания, понадеявшись, что с помощью наемников удастся избавиться от Карфагена. Царь Наргавас решил, что это шанс всей Африки избавиться от этой… столицы мира. Когда же он увидел, что наемники не собираются уничтожать Карфаген, а хотят лишь получить свои деньги и поскорее убраться домой, то перешел на сторону пунийцев, выпросив прощение для восставших массилов, которые пришли с ним. И тут в войну влезли вы, да еще и вместе с чевестами… Наргавасу тогда еле удалось уговорить карфагенян помиловать вас, ведь пунийцы считали, что вы вероломно нарушили только что