Столица мира и войны - Олег Викторович Таран

– Постараюсь, – задумчиво проговорил хозяин заведения. Потом он подбросил золотую монетку и сердито пробурчал: – Ты у меня точно удивишься, нумидийский выскочка!

…Шеро ждал Массиниссу у входа на огромный Центральный рынок Карфагена – главной жемчужины его владений. Здесь было многолюдно и многоголосно.

– Как тебе, царевич, это море людей? – поинтересовался глава Рыночного содружества.

– Деньги здесь крутятся немалые, но, думается, не все довольны толчеей и скученностью. Да и для воришек приволье! – проговорил Массинисса.

– Да, тут ты прав! Хозяйство мне досталось большое, но бестолково организованное. И я ничего не могу с этим поделать: такую махину враз не остановишь, чтобы изменить ее к лучшему. Да и как ее изменить, когда все здесь наработано веками? – Шеро заинтересованно поглядел на Массиниссу. – Царевич, ты человек неглупый, к тому же со свежим взглядом. Быть может, тебе удастся что-то придумать?

– Я постараюсь, – пообещал тот. Затем спросил: – Я могу пройтись по рядам, посмотреть, что и как? Возможно, что-то на ум и придет.

Шеро сделал приглашающий жест, только предупредил:

– С тобой пойдут мои люди.

– А этого здесь разве недостаточно? – Массинисса поднял руку, на пальце которой красовался перстень с красным камнем.

– Члены Рыночного содружества и местные торговцы знают этот знак, а вот чужеземные купцы, да и большинство посетителей рынка, боюсь, нет. К тому же здесь, в толчее, могут оказаться и поклонники Абидоса. Я не хочу рисковать моим другом и компаньоном, – похлопал его по плечу глава Рыночного содружества.

Массинисса поблагодарил его и направился к входу на Центральный рынок. Его сопровождали с десяток крепких парней, которые отодвигали в сторону встречные потоки людей, не давали приблизиться к царевичу мелким торговцам, предлагавшим свой товар, и нищим, просившим милостыню.

Царевич шел по рынку, поглядывая по сторонам и обдумывая слова Шеро. «Что тут можно придумать? – растерянно размышлял он. – Рынок и есть рынок, во всех городах они одинаковые. Но Шеро на меня надеется, и так не хочется его подводить».

Здорово утомившись и проголодавшись, Массинисса решил отправиться в «Элладу». Еще на подходе к таверне ему показалось, что среди множества раздававшихся оттуда голосов он услышал тот, которого не ожидал. Царевич шагнул внутрь и увидел в компании Бациса и других наемников… Клеона!

Они обрадованно обнялись, и командир гоплитов быстро прошептал ему на ухо:

– Я тебе потом все объясню…

Несмотря на то что Массинисса один не пил за этим столом, он чувствовал себя веселее и радостнее всех. Непонятно почему, но присутствие в Карфагене спартанца Клеона придало ему еще больше уверенности. Вечер был посвящен воспоминаниям о схватке в порту и рассказам о последовавших затем событиях. Также наемники переговаривались о том, что не за горами новая война Карфагена с Римом, и тогда пунийцам придется раскошелиться на новую большую армию.

Массинисса собирался пообедать в таверне, но здесь, кроме овощей и орехов, еще ничего не подавали, и Клеон предложил царевичу зайти к нему в гости, пообещав:

– Угощу тебя по-спартански!

Командир гоплитов жил в небольшой лачуге с минимумом мебели. Самым дорогим здесь были его роскошные доспехи, шлем и щит, которые очень контрастировали с убогой обстановкой.

Клеон разжег очаг и стал что-то готовить в большом глиняном горшке. Массинисса с удивлением поглядывал на необычные ингредиенты, которые спартанец приобрел для своего блюда по дороге: свиные ножки, кровь животных, уксус и соль.

– Сейчас ты отведаешь мелас зомос – спартанский черный суп, любимое блюдо гоплитов, которое придает им силы перед тяжелыми битвами, – торжественно объявил Клеон, помешивая большой ложкой свое варево.

Когда он подал его Массиниссе в большой глиняной миске и протянул кусок разломанной пополам ячменной лепешки, царевич, втянув носом не особо аппетитный аромат похлебки, хотел отказаться.

Но тут Клеон сказал:

– Один разжиревший на изысканных блюдах дурачок вздумал как-то попробовать наш черный суп. Он выплюнул все после первой же ложки и сказал: «Теперь я знаю, почему спартанцы не боятся смерти!» Представляешь?

Массинисса собрался было рассмеяться этой шутке, но, увидев сердитое лицо командира гоплитов, принялся есть. Для него это стало серьезным испытанием, поскольку вкус этого блюда был явно непохож на все то, что он пробовал до сих пор. Тем не менее царевич мужественно закончил трапезу и старательно заглотил несколько крупных кусков лепешки, чтобы удержать внутри себя спартанское угощение, которое, судя по реакции организма, было ему явно не по нутру. Через какое-то время стало полегче.

– Ты молодец, царевич! Ел как отраву, но ни разу не пожаловался, чтобы не обидеть хозяина дома! Это дорогого стоит! – похвалил его Клеон. – Послушай, ты меня здорово выручил в этой истории с Дионой. Признаюсь тебе: это была моя первая любовь за столько лет. Нет, женщины в моей жизни, конечно, были, но в основном как увлечения… А с Дионой я надеялся, что стану счастлив.

Клеон грустно опустил голову и, помолчав, продолжил:

– Когда я привез ее в Спарту, она еще какое-то время изображала хорошее отношение ко мне. Мы даже собирались пожениться, и я, глупец, написал об этом ребятам в Карфаген. Но однажды я вернулся в наш дом, а на столе – свиток пергамента, где черным по-белому: «Ты уйдешь на войну. Тебя убьют. Не хочу быть нищей вдовой. Найду себе кого-то побогаче в Афинах. И знай: все, что у нас с тобой было, – это только благодаря деньгам царевича Массиниссы».

– Прости, Клеон, я хотел как лучше, – расстроенно произнес царевич, переживая за друга.

Тот приобнял царевича и сказал:

– Я даже рад, что так случилось. Понимаешь, у меня мелькали мысли бросить военное дело, пахать землю или попробовать торговать. Тем более что рядом была любимая женщина, которая все понимает и поддерживает, как мне казалось. А потом стало понятно, что эта жизнь не для меня, и, когда Диона ушла, я даже почувствовал, что на душе стало легче. И первым же кораблем – обратно в Карфаген. Не суждено, мне, Массинисса, умереть на семейном ложе в окружении жены и детей! Моя семья – это мои гоплиты, пельтасты и пращники. А женщин и вина на мой век хватит!

Потом Клеон достал из своей большой походной сумки мешок и сказал:

– А в благодарность за твое доброе дело, за то, что ты подарил мне несколько месяцев счастья с Дионой, я преподнесу тебе большую редкость. Она мне досталась по случаю… И лучше никому постороннему эту вещь не показывать.

С этими словами он вынул из мешка странную конструкцию – небольшой лук с деревянным прикладом. Клеон приложил его к плечу и прицелился