Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

Тебя вознаградит он. Знай, что это —

И от меня подарок! В торжестве

Есть и моя не то что лепта — жертва!..

С а л о м е я.

О чем это вы, матушка, о чем?

И р о д и а д а.

Сокровище мое, пока что это —

Заведомая тайна, тайна дня,

Хоть и темна она, как если б ночи

Сестрою доводилась… Но зато

Все разъяснится ночью. О, как только

Плясать начнешь, тебе я на ушко

Шепну, открою тайну. Ты же мигом

Шепни царю…

С а л о м е я.

                       О да! Шепну, шепну.

Я вне себя от радости заране!

Мой дорогой, мой золотой отец!..

Н е с к о л ь к о  н а п е р с н и ц  входят с венками, букетами, лентами и т. п.

И р о д и а д а.

Мне кажется, смеркаться начинает.

Достаточно ли кудри у тебя

Увлажнены бальзамом? Так ли дерзок

Бровей изгиб?.. И под рукой ли твой

Столь драгоценный ониксовый пояс,

Усыпанная блестками фата?

Богиней красоты предстать сегодня

Должна принцесса! И об этом все

Извольте позаботиться!.. Где ж Псекас

С маслами благовонными для нас

И притираньями?.. Пойдемте! Ваши

Услуги окажите нам скорей!

Все уходят.

Некоторое время спустя слышатся звуки фанфар. Царь  И р о д, И р о д и а д а, С а л о м е я, г о с т и, в е л ь м о ж и и  н а п е р с н и ц ы  движутся неспешной торжественной поступью.

И р о д.

Немало в нашей жизни тусклых дней,

Немало — так давайте же в покровы

Унылой повседневности вплетем

Нить понарядней, алую, чтоб тусклость

Багрянцем озарилась, будто ночь —

Рассветным полымем… Прошу к столу!..

(Обращается к гостю.)

Я вижу, как сейчас, края родные.

По-прежнему ли весело шумят

Столпившиеся вековые кедры?

А что, еще не высохла вода

В источнике Иакова? Прекрасна

Самария — мое гнездо!..

Г о с т ь.

                                       Шумят!

И плещется источник, о котором

Ты спрашивал, о достославный царь!

Недавно объявился там какой-то

Отшельник и настойчиво просил

Самаритянку дать ему напиться,

Коль скоро по воду пришла, а он

Ей, дескать, даст живой воды в награду,

От жажды избавляющей навек.

И р о д.

Ха-ха! Откуда он?

Г о с т ь.

                            Из Назареи,

Как говорят…

И р о д.

                       Наш подданный! Гм, гм…

Что ж вы его с собой не прихватили?

Имея воду, вашу вздумал пить?..

Звучит торжественный хорал.

Хорал хорош на диво! По наследству,

Должно быть, он достался нам от тех,

Кто в давние века — ведь за плечами

У нашего народа сотни лет! —

В хорале пылко выразил все чувства.

В нем свет и тьма, дерзание и страх,

Отчаянье, надежда, пораженье,

Победа, радость, скорбь, и не понять,

Что в нем преобладает: гордый вызов

Иль жалоба? Неволи стон и плач

Или восторг высвобожденья?.. Все же,

Я чувствую, что побеждает в нем

Отрадное и светлое начало.

Хорал смолкает.

Ручаюсь, что барашек мягок, свеж.

Прошу отведать, дорогие гости,

Молочного мясца! Мы сохранить

Стараемся что можно. Ну а если

Отпало что-то на манер листвы —

Мы не стремимся удержать, припрятать…

Обычаи, и те, как ни прочны

И как ни цепки, тоже вроде листьев,

Что отрастают каждою весной

И опадают осенью, чуть только

Прохладою повеет…

И р о д и а д а.

                                 А теперь

Испить, супруг мой, соблаговоли…

И р о д.

Поднимем кубки! Сладостный нектар!

А что это так сладко зажурчало?

И р о д и а д а.

О, это песнь в твою, владыка, честь.

Х о р  д е в у ш е к.

Милостивый повелитель, нынче ты празднуешь

День своего рожденья, памятный день, осиянный

Громогласием величаний.

Празднуй его торжественно, многие лета тебе!

Букет с цветника души преподносим тебе, владыка.

Пряный жасмин восхищенья, лилию почитанья,

Розу любви и фиалку

Признательности — насладись!

Наши чувства чисты, как снег.

Любовь — жар алтаря, признательность — пламя сандаловых веток,

Глаз не сводит с тебя, восхищенье…

Оцени и воздай по заслугам!

Повелитель великодушный, нынче ты празднуешь

День своего рожденья, памятный день, осиянный

Румянцем веселья и радости.

Празднуй его беззаботно, многие лета тебе!

И р о д.

О, благодарствуйте!.. И знайте — я

Не позабыл о предопределенье.

Я жажду целым светом завладеть.

Бери меня, швыряй, ввергай в пучину,

Стремнина крови, огневой прибой!

А где же Саломея? Иль она

Метнулась птицей вкруг стола и трона,

Дабы вспорхнуть на ветки царских рук?

И р о д и а д а.

Взгляни на возвышение, что слева!..

Неподалеку от царя, на помосте, С а л о м е я  начинает свой танец в сопровождении лиры и приглушенного пения на галерее.

И р о д.

Она танцует? В нашу честь? Для нас?..

Взгляните, господа, она танцует!

Такого не увидите вовек.

Очарованье, грация, истома,

И обольстительность, и красота

Пронизывают каждое движенье,

И сочетанье этих совершенств

Ввергает в изумленье, чтобы тут же

Нас вывести опять из столбняка,

Разжечь, да так, что мы при виде чуда

Чуть не подпрыгиваем… Волшебство!

Похлопайте плясунье!.. Грациозней

Склоняться бы не смог и кипарис,

Когда бы ветер, гибкий стан обвивши,

Увлек его в свой хоровод. И нет

Подобной неги ни в одном движеньи

У гиацинта, если он в кругу

Других цветов свои склоняет кудри,

Благоговея пред самим собой.

Зефир, и тот не так игрив, порхая

По волнам пышных трав. А тут и впрямь

Захватывает дух!.. Сколь прихотливы

Извивы рук, и не предугадать,

Как и