Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

никчемной

Поживою для чувств, обманом чувств!

Но для души подарок и для сердца —

Лишь тот единственно, что из души,

От сердца чистого исходит, чуждый

Пристрастий родственных и шелухи

Того, что долгом именуют, пены

Завистливых восторгов, чепухи

Оглядок и расчета… Тот подарок

Всего дороже мне, что теплотой

Доверчиво, бесхитростно излился

Из сердца твоего, моя жена,

Из твоего, о, дочь моя, сердечка

В мое большое сердце, что сродни

Сосуду, вечно жаждущему влаги.

Такой подарок — почести под стать,

Нестершейся монете, золотому,

Что не захватан пальцами. Он — клад,

Который для меня лишь и припрятан,

Сокровище царя, бальзам любви,

Лишь для меня излившийся, душистый,

Кристально чистый. Ухвати тайком

Всего талан из россыпей несметных —

И я богач! Наперстком зачерпни

Чудесного бальзама — и повеет

Небесной благодатью!

И р о д и а д а.

                                   Рада слышать…

С о в е т н и к (входя). Нижайше докладываю тебе, светлейший царь: прибыли новые поздравители.

И р о д. Откуда же, любезный?

С о в е т н и к. Из Гадары, Самарии, из Галилеи, из Финикии.

И р о д. Пусть проведут их в нашу тронную залу, мы не заставим себя ждать. О, сколь радостен день нашего рождения! Несмотря на то, что еще один годик — фьють, словно пташка, я вне себя от восторга, право!.. Соблаговоли, царица, и ты проследовать в тронную залу, и ты, дорогая Саломея…

И р о д и а д а. С твоего дозволения, ласковый супруг мой, мы задержимся здесь еще ненадолго.

И р о д. Ишь ты, ишь ты!.. Верно, хотите удивить меня чем-нибудь еще? Ну, ну!.. Я в долгу не останусь, кое для кого припасено кое-что и у меня… (Уходит.)

И р о д и а д а.

Неужто он заметил что-то? Вряд ли

Он что-нибудь заметил и прослышал.

Сюрприз сюрпризом будет для него!..

Он этого заслуживает, право.

Хороший муж, и равного ему

Не сыщешь в целом мире. И отец он

Заботливый и щедрый. И чего б

Ни пожелал он, мы должны стремиться

Ему доставить радость исполненья

Любых желаний. Да, мой голубок,

И этому пособствовать должна ты

Со всею расторопностью!.. Тебя

Природа наделила и уменьем

И обольстительностью.

С а л о м е я.

                                    А скажи,

Какая будет музыка сегодня?

И р о д и а д а.

Хоть и старинная, зато весьма

Торжественная. И как только звуки

Очнутся, уплывая по волнам

Клубящегося фимиама, — зала

Преобразится в величавый храм,

А царь как бы жрецом верховным станет.

С а л о м е я.

О, дорогая матушка, и мне

Хотелось бы сыграть ему на арфе.

И р о д и а д а.

Какая в этом надобность? Хорал

И певчие споют искусным хором,

И этого достанет нам вполне.

С а л о м е я.

Так, значит, будет музыка и пенье?

И р о д и а д а.

Да. А потом… Что будет, угадай?!

С а л о м е я.

                                                    Не знаю, матушка…

Возможно, пляски?

И р о д и а д а.

                              Они, они… Ах, резвое дитя,

И тут уж твой черед явить искусство,

Жемчужиной жемчужин заблистать

В прекрасном ожерелье!.. Редкий случай,

Какого не представится вовек,

Приятный долг исполнить, одаряя

Нечаянною радостью царя.

С а л о м е я.

Устала я отплясывать, поверь!

Я правду говорю. Затейлив очень

И сложен этот танец, кровь к лицу

Так и прихлынет…

И р о д и а д а.

                             Неженка ты — вот кто!

Знай — девушка румянцем и красна!

Она — как защищенная шипами

Алеющая роза, как заря

В недосягаемой небесной выси…

И ты должна, пойми — должна сплясать

Во что бы то ни стало!

С а л о м е я.

                                   Как?! Должна я?..

Да разве я рабыня, что должна

То исполнять, чего я не желаю?

Рабыня… Хуже! С некоторых пор

Я словно узница, за мной шпионит

Друг Иоанна, стережет, следит

За каждым шагом!

И р о д и а д а.

                             Полно, полно, эко!

И выдумщица ты! Как видно, дух

Противоречия в тебе устойчив.

В своей стихии ты и, как всегда,

Перечить матери — твоя отрада.

Так огорчает и кусает мать

Щенок неблагодарный… Одиноко

На белом свете, пусто, я одна,

Дочь рядом, но ее как будто нету,

И радость материнства отошла.

С а л о м е я.

Царица-матушка, в твоей я власти

И, словно кукла, слепо подчиняюсь

Веленью, воле рук твоих. И мною,

Как хочешь, матушка, распорядись!

И р о д и а д а.

Опять не то лепечешь, Саломея!

При чем тут кукла? Ты спляши с душой

И отличись, дабы снискать награду!

С а л о м е я.

Я отличиться вовсе не стремлюсь,

И ничего мне, ничего не надо!..

И чем бы вы могли вознаградить,

Порадовать меня? Ничто не может

Заставить биться сердце веселей,

Вот разве что отца мне возвратите!

И р о д и а д а.

Я, я его верну тебе, склонив

Цари к счастливой этой мысли.

С а л о м е я.

                                                Правда?..

Так, значит, это был тогда не он?

И р о д и а д а.

Но ведь не раз тебе я говорила:

Тот человек — обманщик. Твой отец

Живет у моря, в Тире, и, как прежде,

Стихию моря взнуздывает, чтобы

Благополучно плыли по волнам

Суда с дорогостоящим товаром.

Когда мы возвратимся в стольный град,

То и к отцу наведаемся вместе…

С а л о м е я.

О, как я рада! О, бесценный дар!

Теперь-то я спляшу со всей душою

И все свое уменье приложу!..

И р о д и а д а.

И царь тебя вознаградит по-царски!

Размякнет, умилится — и тотчас