Високосный год - Манук Яхшибекович Мнацаканян

беспокойся. Главное — чтобы ты как следует отдохнула. — Мать немного помолчала и добавила: — Родственнички… Да разве это родственники?! Разве они думают о том, что у них внуки есть, что нам вдвоем трудно с детьми, что хоть в такое время надо бы взять кого-нибудь из детей к себе…

— О них ни слова! — отрезала Сона.

Зазвонил телефон. Она подняла трубку:

— Слушаю.

— Это Рубен. Здравствуйте…

— Здравствуйте.

— Я недавно вам звонил, но не нашелся что сказать и повесил трубку…

— Интересный вы человек, — печально улыбнулась она.

— Я сегодня о вас думал… весь день.

— Только сегодня? — в ней неожиданно заговорило женское кокетство.

Помолчав, он спросил:

— Что вы делаете сегодня вечером?

— Вечером? — она по-девичьи стрельнула глазами. — О, сегодня вечером у меня назначено сразу пять свиданий.

— Целых пять?

— Ага. Приглашение на концерт Мендельсона, в оперу — на «Евгения Онегина», а в театре сегодня «Отелло». Послушайте, вы, кстати, не ревнивы?

— С ума сошла! — не выдержала мать.

— И еще я приглашена на банкет в ресторан «Ани». Это уже сколько получилось?

— Четыре.

— Так, а что там было пятое… — Она вспомнила о Даниеляне и осеклась.

— Я понял, вы шутите. Прошу вас, давайте встретимся.

— Не могу.

— Скажите правду, очень прошу — вы действительно не можете или просто не хотите?

— Не могу.

Даниелян по обыкновению оставил Сона в машине, а сам вышел, обогнул закусочную и вошел во дворик. Однако на этот раз он там задержался. Наконец позвал ее:

— Пошли.

Сона вышла из машины. Даниелян хотел было взять ее под руку, но Сона слегка отстранилась, прошла чуть вперед.

— Погоди, — остановил ее Даниелян. — Не спеши, наше место сегодня занято, — сообщил он многозначительно.

— Тогда не пойдем.

— Нельзя не пойти, — почему-то понизил он голос. — Пригласили…

— Кто пригласил?

— Руководство.

— Да какое мне дело до вашего руководства?

— Не надо так. Посидим минут десять и выйдем. Я уже сказал Вардуш, чтобы она накрыла нам столик там, — он кивнул в сторону общего зала.

— Не хочу. Лучше я подожду вас здесь.

— Не ставь меня в неловкое положение, — сказал Даниелян. — Прошу тебя.

Они вошли во двор. Выйдя им навстречу, Вардуш виновато взглянула на Даниеляна и развела руками: мол, что я могла поделать! Даниелян понимающе кивнул, кашлянул и, открывая дверь, спросил:

— Можно?

— Войдите! — ответил мужской бас.

В комнате за столом сидели двое: усталый на вид мужчина с пьяными глазами и красивая женщина намного моложе его. Сона сразу заметила под глазами женщины синие круги.

— Прошу вас, — хрипло сказал мужчина.

— Познакомьтесь, пожалуйста, Артем Никитич, — сказал Даниелян.

Артем Никитич посмотрел на Сона. Их глаза на миг встретились, потом он стал бесцеремонно осматривать ее, ощупывая взглядом. Сона стало не по себе, будто ее раздевали. Она хотела что-нибудь сказать, осадить его, но не нашлась. Может быть, если б Артем Никитич подал ей руку, она смогла бы достойно ответить ему. Но он и не думал подавать руки, а только сказал с какой-то барственной интонацией:

— Глядишь, помаленьку и познакомимся. Садитесь.

Они сели — Сона мрачная и молчаливая, а Даниелян с глуповатой улыбкой на лице. Сона мельком оглядела стол. Ничего особенного здесь не было — тот же шашлык, та же, что и всегда, жареная печенка, обычные закуски, марочный коньяк. Впрочем, на столе стояла вазочка с тремя розами.

— Слушай, ты, — обратился к Даниеляну Артем Никитич. — Я так и не понял, кто ты такой: Гарник или гарнук?[2] — Довольный своей шуткой, он широко осклабился.

— Как вам будет угодно, Артем Никитич!

С лица Даниеляна не сходила глуповатая, счастливо-благодарная улыбка, и это рассердило Сона. И вовсе не желание защитить Даниеляна заставило ее резко ответить Артему Никитичу — Сона, которая и без того сидела как на иголках, остро почувствовала, что, унижая Даниеляна, Артем Никитич унизил и ее.

— Он — Гарник Арташесович, — сухо сказала она.

— Какой, однако, защитник у него, вы только посмотрите… — поднимая бокал, пробормотал Артем Никитич. — Видишь, — сказал своей спутнице, — учись.

— Разве я плохо защищаю тебя, Тема? — склонив голову ему на плечо, отозвалась женщина.

— И нет чтобы спросить: от кого защищать? — пробормотал Артем Никитич, не обращая на нее внимания, и обратился к Даниеляну: — Что ж, тебе слово, Гар-ник Ар-таше-со-вич! Скажи что-нибудь!

— Что мне сказать, Артем Никитич? — смешался Даниелян, в волнении утирая пот со лба. — Я скажу то, что всегда говорил. За ваше здоровье, Артем Никитич! За ваше здоровье, Елена Габриеловна! Дай бог Артему Никитичу всего наилучшего… Одному богу известно, сколькому я в жизни научился у Артема Никитича. Верно говорят в народе: сделай человеку добро и забудь, бог все равно приметит.

— Эх ты, — нахмурился Артем Никитич. — А ты, оказывается, совсем не изменился! Здесь женщины, а ты… Все тем же подхалимом остался.

— Нет! — покачал головой Даниелян все с той же улыбкой. — Я ведь от всего сердца, я правду…

— Лучше выпьем за здоровье нашей гостьи, — в упор глядя на Сона, перебил его Артем Никитич. — Как вас зовут?

— Сона, — ответил вместо Сона Даниелян.

— За здоровье Сона, — поднял бокал Артем Никитич.

— Спасибо, — ответила она. — Я не пью.

— Обиделась, — покачал головой Артем Никитич. — Как же, задели ее кавалера!

— Он мне не кавалер, знай, Тема! — с дерзкой улыбкой ответила Сона и вышла из комнаты, резко захлопнув дверь.

Свежий ветер ударил ей в лицо. Но не успела она облегченно вздохнуть, как, обеспокоенный громким стуком двери, громадный пес вскочил и зарычал на нее. В тусклом свете лампы пес был очень страшен. Сона оцепенела, захлестнувшая ее волна возмущения сразу сменилась ужасом. Она даже не знала, сколько стояла так, застыв от страха, и пришла в себя, лишь когда Даниелян взял ее за руку:

— Ну разве можно так?..