Високосный год - Манук Яхшибекович Мнацаканян

Сона испытывала двойственное чувство. С одной стороны, ей было приятно сознавать, что о ней кто-то заботится, но с другой — мучила мысль, что совершенно посторонний человек вмешивается в ее жизнь.

— Вот пусть и едут, кто убивается. Мне чужая путевка не нужна.

— Это не чужая. Взята на твое имя. — Даниелян развернул лист, показал ее фамилию. — Вот, пожалуйста.

— Разве это было так спешно? — спросила она с горькой улыбкой.

— Я завтра уезжаю в командировку.

— Завтра?

— Да. Должен был поехать сам председатель, но он в последний момент отказался.

— Куда едете?

— В Минск и Киев. На десять дней.

— Я вам сейчас ничего не могу сказать. Мне надо посоветоваться с мамой.

— Посоветуйся, конечно.

— Я сейчас поеду на море, а каково будет детям в летнюю жару?

— Не беспокойся, и их куда-нибудь отправим вместе с твоей матерью. Скажем, можно будет устроить в Ехегнадзор, Дилижан или Мартуни.

— Ну и дела… А если я все же не смогу поехать, что делать с этим?.. — спросила Сона, постепенно приходя в себя.

— Порви, — ответил он.

— Вы ставите меня в неловкое положение. По какому праву я возьму эту путевку?

— Прав у тебя больше, чем у кого-нибудь другого.

— Ну нет, какой это будет отдых?.. Я на море, а детишки здесь. Да и вопрос с квартирой не решен.

— Считай, что уже решен.

— Предположим, я буду так считать. Но захочет ли ждать другая сторона?

— Но ведь их обмен с тобой тоже должен разрешить я, — хитро улыбаясь, сказал Даниелян.

Сона взглянула на проставленное в путевке число.

— С первого июня… Если я решу поехать, мы больше не увидимся с вами?

— А сегодняшний вечер? — все с той же хитрой улыбочкой спросил Даниелян. Его улыбка не понравилась Сона.

— Сегодня не могу. У нас собрание, — сказала она, не подумав.

— Жаль.

«Нет, так нельзя, — сказала она себе. — Если все же решу не ехать, надо вернуть ему путевку».

— Позвоните вечером. Может, собрание кончится рано.

— Когда позвонить?

— Часов в восемь.

— Договорились, — быстро ответил он, сел в машину и рванул ее с места.

Сона, сунув путевку в карман халата, пошла обратно. «За кого он меня принимает, в конце концов? — думала она, стараясь собраться с мыслями. — Что ты делаешь? Почему пачкаешься во всей этой грязи? Вернешь путевку — и все! Кончено!»

На перерыве в столовой Вардан подошел с тарелками на подносе к столику, за которым сидел Рубен. Шутя, спросил:

— Не возражаете, товарищ начальник?

В столовой было людно и шумно. Слышался звон тарелок, звяканье ложек, ровный гул голосов. Надо всем этим висел крепкий запах борща. Особенно шумели в одном углу, где ребята из сборочного цеха, сдвинув два стола, сидели веселой компанией. Они, видно, отмечали что-то: передавали из рук в руки бутылку из-под минеральной воды, смеялись и шутили.

— Водку пьют! — покачал головой Рубен. — А ведь они на конвейере. Не дай бог, случится что-нибудь.

Вардан посмотрел в сторону веселящейся компании и, с усилием проглотив кусок, равнодушно ответил:

— Неужели и за это тебе отвечать? Выяснят, что был выпивши, вот и все.

— Да ведь жалко их.

— Они сами себя не жалеют, а тебе что за дело? Ты бы лучше меня пожалел, — проговорил Вардан, наклонившись над тарелкой и глядя на Рубена снизу вверх.

— Тебя-то чего жалеть? Работа у тебя спокойная, знай себе свой карандаш да линейку…

— А сердце? — многозначительно улыбнулся Вардан.

— Ну, так никакое сердце не выдержит, — рассмеялся Рубен. — Ведь ты его каждый день у другой оставляешь.

— Москва — Ереван — Бейрут, международный рейс! Стюардесса! Понимаешь? — воодушевившись его смехом, перешел к делу Вардан.

— Куда тебя занесло! — развел руками Рубен. — Вот это размах!

— Делом надо заниматься, а не мямлить… А что, если я приведу ее сегодня к тебе, покажу твой «дом техники»?

— «Дом техники»… — улыбнулся Рубен. — Скажешь тоже…

— Разве нет? — еще более воодушевился Вардан. — Она, можно сказать, весь мир облетала, а такого нигде не видела.

— Перестань.

— Хочешь, намекну, чтобы привела с собой подружку?

— Не хочу.

— Ты подумай. Это ведь не обычные девчонки, их специально отбирают. Туда ведь попадают только самые красивые. Иностранными языками владеют.

— Интересно знать, зачем тебе еще и иностранный язык? — усмехнулся Рубен.

— Тьфу! — кисло поморщился Вардан. — Понятно… Если человек ничего не желает видеть вокруг себя и интересуется одними только безделками… Какой с тебя спрос!

— Мне эти безделки нравятся! — обиделся Рубен. — И потом, мне, по-моему, от тебя ничего не надо, это ты меня просишь…

— Ну ладно, ладно! — махнул рукой Вардан.

Некоторое время они сидели молча. Потом Вардан вдруг вспомнил:

— Слушай, та девушка, вся такая светлая… кто она?

— Какая девушка?

— С которой ты у себя в закутке кофе пил.

— Сона! — вырвалось у Рубена.

— Кто она?

— Так… По делу приходила.

— Пришла на завод по делу и сразу попала в твою келью?

— Главный сказал, чтобы я провел ее по инструментальному цеху.

— А ты? Просто показал цех, и все?

— Она не из этих твоих…

— Нет, ты мне скажи — и все?

— И все.

— Ну вот, пожалуйста! — возмущенно развел руками Вардан.

— А что прикажешь делать? Разливаться вроде тебя о романтике и сентиментальности?

— Сентиментальность — это, брат, не твоего ума дело. У каждого мужчины свой подход. — Вардан посмотрел на Рубена, подумал, что тот не понял его, и продолжил свою мысль: — Вот, скажем, мои штаны тебе не подойдут, правда? Ты ими два раза обернешься. Так и разговоры насчет сентиментальности тебе не подойдут. Понял?

— Я-то понял, а они понимают?