Високосный год - Манук Яхшибекович Мнацаканян

Манук Мнацаканян

ВИСОКОСНЫЙ ГОД

МАТРИАРХАТ

Перевод А. Ханбабяна

Мать говорила:

— До каких же пор может так продолжаться?

Сона отвечала матери:

— И как ты только не устаешь от этих разговоров? Каждый раз одно и то же…

Мать говорила:

— Ты сама мать, должна понимать такие вещи… Разве могу я молчать?

— Что ж с того? — равнодушно отвечала Сона. — От разговоров ничего не изменится.

— Не может быть, чтобы такой девушкой, как ты, никто не заинтересовался.

— Девушкой!.. — усмехнулась Сона. — А с детьми как прикажешь быть?

— Ты свое счастье найди, — в голосе матери звучали деловые нотки, — а уж за детьми я присмотрю.

— Ах, мама, мама, — улыбалась Сона, — нынче и девушки-то не могут своего счастья найти, а на меня и смотреть не станут.

— Искать надо! — продолжала настаивать мать. — Счастье, оно само не придет…

— Что же мне делать?! — взрывалась наконец Сона. — Повесить на грудь объявление, что, мол, так вот и так, муж у меня умер, осталась я одна с тремя детьми на руках, пожалейте, возьмите меня такую. Так, что ли?!

— Не знаю, не знаю… Какая у тебя жизнь? Из дому на работу, с работы домой, и так — круглый год. Нельзя же так…

— А что мне еще остается? — вздыхала Сона. — Больше у меня нет ничего в жизни.

— Вот об этом я и толкую. Искать надо.

— У меня есть только дети, работа, ты…

— А ведь ты еще так молода! — хмурилась мать.

— Молода… — горько усмехалась Сона. — Для тебя молода, это верно.

— Будет тебе! — сердилась мать. — Тридцать лет — это не возраст. Ты еще вчерашний ребенок.

— Это только для тебя я ребенок, пойми же наконец, для тебя! Для других я просто стареющая вдова…

— Ох, ослепнуть бы этим другим… Не видят они, что ли?

— В том-то и дело, что отлично все видят.

— Неужели только это и видят? — никак не могла успокоиться мать. — А красоты твоей, фигуры, осанки не видят, а?

— Ну, скажем, увидели, — Сона нервно брала сигарету, — что ж, я так и пойду из дому, прихватив детей?

— Ну, если попадется хороший человек… Почему бы и нет?

— Эх, зря только переливаем из пустого в порожнее, воду в ступе толчем.

Мать умолкла. Губы ее начинали предательски дрожать, на глазах выступали слезы.

Обычно такие разговоры начинались поздними вечерами, когда дети давно уже спали, когда смолкали улицы, когда в серванте неизвестно почему вдруг начинали позванивать хрустальные бокалы и взгляды матери и дочери случайно — а может, так хотелось матери? — встречались.

Инженер по технике безопасности Рубен Бадалян крепко поспорил с начальником электроцеха. Один электрик включил сварочный аппарат и, разбрасывая вокруг снопы искр, принялся резать трубу. Рубен неспешно подошел к нему, положил руку на плечо и миролюбиво сказал:

— Ты же права такого не имеешь — работать со сварочным аппаратом. Зачем нарушаешь порядок?

— Шел бы ты отсюда подальше… — ответил электрик.

— Послушай, нельзя же так. Запрещено, понимаешь? Если что случится, кто будет отвечать?

— И откуда ты только на мою голову взялся? — электрик лишь на мгновение приподнял голову и тут же вновь склонился над трубой.

— Хоть бы ведро воды поставил рядом, что ли… Ведь пожар может начаться. Что тогда будет, подумал?

— Выходит, не разрешаешь? Ну и не надо, мне это до лампочки! — взвился электрик. Отложив аппарат и защитную маску, он побежал жаловаться начальнику цеха.

— Куда это ты вдруг сорвался? — крикнул ему вслед Рубен. — Вот ведь люди, а? Слова им не скажи…

Он достал сигарету, размял, поглядел по сторонам — никак не мог решить, что ему теперь делать. Тут из своего кабинета вышел начальник электроцеха.

— Ты бы лучше не совал свой нос куда не просят!

— Спокойно, — ответил Рубен, — спокойно.

— А мы, между прочим, не такие бездельники, как ты, нам не с руки всегда быть спокойными, — повысил голос начальник цеха.

Стоявший рядом электрик фыркнул, прикрыв рот ладонью, и это рассердило Рубена.

— Ты слишком много на себя не бери! Он не имеет права работать со сварочным аппаратом. И я не позволю…

Начальник цеха саркастически хмыкнул.

— Он, видите ли, не позволит! Иди делай свое дело, — обратился он к электрику. — Мы еще посмотрим, кто это тут не позволит!

Электрик, нагло ухмыльнувшись в лицо Рубену, схватил маску и аппарат. Брызнули искры. Рубен бросился к нему и обеими ногами встал на трубу, наполовину уже разрезанную:

— Не дам!

— Саботируешь? — заорал начальник цеха. — Я их уламываю, прошу, кое-как удается вытянуть работу, а ты, па-а-анимаешь, саботируешь, да?!

— Саботирую? — повторил Рубен и, не сдержавшись, рассмеялся. — И откуда ты только такие слова берешь?

— Я тебе покажу, откуда что берется, — потянул его за рукав начцеха. — Пошли к главному!

Рубен освободил руку, и они зашагали по цеху. В последний момент Рубен заметил, что электрик вновь принялся за свое, но не обернулся, чтобы не мелочиться.

Главный инженер разговаривал с начальником отдела снабжения. Начцеха, видно, выглядел слишком взволнованным: когда они с Рубеном вошли в кабинет, главный инженер оборвал разговор на полуслове и с тревогой спросил:

— Что-то случилось?

— Ничего не случилось, просто дело в том… — начал было Рубен, но начцеха кинулся к столу главного:

— Что может случиться! Ничего не может случиться! А этот путается под ногами, не дает работать!

— Электрик не сдавал экзамена на сварщика и не имеет права браться за аппарат, — объяснил Рубен.

— Эх, Бадалян! — оживился начальник отдела снабжения. — Если все только по правилам делать, никакую работу с места не сдвинешь.

— Все ясно, — сказал главный инженер и обратился к начальнику электроцеха: — Ты иди