Нервы на пределе. Почему стресс — не слабость, а биология и что с этим делать - Ричард Маккензи

у него на лице. Он провел много времени, изучая заключенных в нью-йоркской тюрьме Синг-Синг, и настаивал, что причина криминальных склонностей — особый гормональный баланс[53]. У убийц, по мнению Бермана, надпочечники и тимус (вилочковая железа, играющая важную роль в иммунной системе) выделяют избыток вещества, тогда как у воров якобы наблюдается недостаток половых гормонов.

Как ясно из названия его книги 1938 года New Creations in Human Beings, идеи Бермана впоследствии развивались в сторону евгеники. Если гормоны определяют нашу личность, писал он, значит, их можно изменить: «Мы сможем детально управлять человеческими способностями и создать идеального человека. Единственная проблема будет заключаться в определении “идеального типа”»[54].

Суд столетия

Подробности этого дела даже в наше время вызывают шок. В мае 1924 года двое богатых, умных студентов из очень состоятельных семей из Чикаго Натан Леопольд и Ричард Леб похитили четырнадцатилетнего Бобби Фрэнкса, по-видимому выбрав свою жертву случайно. Они забили юношу до смерти и спрятали его обнаженное тело в водосточной трубе в окрестностях города, после чего связались с его богатым отцом и сообщили о похищении. Зачем? Видимо, чтобы доказать всему миру, что это сойдет им с рук и они совершили «идеальное преступление».

У них ничего не вышло. Возле тела Фрэнкса обнаружили очки, которые можно было купить только в одной чикагской оптике. Там было продано всего три пары подобных очков. Одну из них купил Леопольд. Преступников арестовали, они признались и стали настоящим предметом одержимости американской публики, завороженной их юностью, высокомерием и необычными личностными чертами.

Старшему из двух, Леопольду по прозвищу Малыш, было девятнадцать лет, и он отличался выдающимся интеллектом, по слухам, выходящим за пределы шкалы IQ. Но он испытывал трудности в общении, в отличие от своего друга детства Леба по прозвищу Дики, которому на момент убийства было восемнадцать лет. Он не уступал приятелю умом, был хорош собой и обаятелен. Преступление Леопольда и Леба легло в основу пьесы «Веревка», впоследствии экранизированной Альфредом Хичкоком.

Богатые родители убийц наняли знаменитого адвоката тех лет Кларенса Дэрроу и нескольких врачей, чтобы те провели оценку состояния Леопольда и Леба в тюрьме. По плану защиты преступники должны были признать вину, а по результатам медицинского освидетельствования их планировали освободить от ответственности по причине психического расстройства. И ключевую роль в линии защиты, полностью соответствующей идеям Луиса Бермана, играли эндокринные железы.

В медицинском отчете, представленном суду, говорилось, что оба молодых человека страдали от различных эндокринных расстройств. У Леба якобы была «множественная дисфункция желез», а у Леопольда — нарушение в работе шишковидной железы и гипофиза. В газетах печатали фотографии преступников со стрелками, указывающими на различные железы, а рядом размещали подписи с характеристиками: «деструктивный инстинкт» и «жажда острых ощущений».

Судья Джон Кэверли заявил, что признает ценность подобных исследований для криминологии в целом, но в данном случае доводы защиты неприменимы. Леопольда и Леба признали виновными в предумышленном убийстве, и лишь ввиду их юного возраста им удалось избежать смертной казни.

В поисках кортизола

Параллельно с сенсационной психоэндокринологией и торговлей экстрактами тестикул другие ученые трудились над исследованиями в сфере гормонов, которые впоследствии оказались куда более значительными. К ним относились и исследования кортизола — гормона, играющего ключевую роль в нашей истории.

Американский химик Эдвард Кендалл так стремился изолировать и найти новые вещества, которые производит организм, что впоследствии озаглавил автобиографию «Мемуары охотника за гормонами»[55]. В 1914 году Кендалл стал первым ученым, кому удалось изолировать тироксин, первичный гормон щитовидной железы, играющий важнейшую роль в обмене веществ, сердечной и мышечной функциях. Совершив это открытие, он занялся исследованием надпочечников и работал в этом направлении более двадцати лет.

К середине 1930-х годов Кендалл и его коллеги из Клиники Мейо в Миннесоте, проводя опыты с надпочечниками коров, смогли выделить несколько гормонов, которые тогда еще не имели названий и были промаркированы буквами латинского алфавита от A до F. Постепенно их структуру удалось детально расшифровать, и гормон F — кортизол — впервые попал в поле зрения ученых. Гормоном E оказался кортизон, биологически неактивная форма кортизола, на основе которой впоследствии создали множество лекарств. Гормоны A и B также были разновидностями кортизола. Открытие этих новых гормонов вызвало большой интерес, ведь не так давно найденный адреналин уже широко применяли в медицине. Проблемой оставался лишь вопрос производства.

В то время получение даже небольшого количества гормонов было крайне сложным и дорогим. Например, чтобы выделить тироксин, Кендалл использовал почти три тонны щитовидных желез свиней. Потом он десять лет пытался расшифровать его структуру для искусственного производства, но безуспешно, и в итоге его опередил один британский ученый.

Чтобы финансировать свои исследования, Кендалл начал добывать адреналин для фармацевтической компании, которая бесплатно присылала ему огромное количество коровьих надпочечников. После экстракции адреналина оставшееся сырье он использовал для собственных исследований.

Начавшаяся Вторая мировая война придала гонке за синтетические гормоны новый импульс. Пошли слухи, что нацистские ученые создали экстракт, позволяющий немецким пилотам подниматься на большую высоту без дополнительного кислорода. Говорили, гормон получали из желез скота, который привозили в Германию из Аргентины. В 1941 году слухи достигли пика: союзники захватили немецкую подлодку с грузом странного мяса. Изначально военные решили, что это надпочечники, но выяснилось, что это всего лишь печень. После войны выяснилось, что история с экстрактом не более чем выдумка.

Тем не менее годы работы Кендалла не прошли даром. В 1948 году он наладил массовое производство кортизола. Его коллега по Клинике Мейо Филип Хенч предложил использовать кортизон для лечения артрита, и результаты превзошли все ожидания: воспаление резко снижалось. Так началась новая эпоха в терапии ревматических заболеваний, а Кендаллу и Хенчу в 1950 году вручили Нобелевскую премию по физиологии.

После выделения кортизола ученые начали заполнять пробелы и выявлять механизмы возникновения болезней, причины которых оставались загадкой. Еще в середине XIX века английский врач Томас Эддисон описал заболевание, при котором люди страдали от упадка сил, потери веса и истощения. Позднее выяснилось, что причина — недостаток выработки кортизола надпочечниками. Болезнь назвали именем Эддисона, и именно кортизол стал первым эффективным средством ее лечения.

Противоположным заболеванием оказался так называемый полижелезистый синдром, который американский врач Харви Кушинг описал в 1912 году. Симптомы заболевания включали слабость, накопление жира в области живота и шеи, а также припухлость лица[56]. Оказалось, что синдром Кушинга вызывает доброкачественная опухоль гипофиза, из-за которой в организме вырабатывается избыток кортизола. В случае с гормонами очень важен правильный баланс.

Что мы знаем о кортизоле сейчас, спустя почти девяносто лет после его открытия? Если коротко, то очень много, но далеко не все.

Выработку кортизола контролирует