Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

ситуации оказалась иллюзорной, поскольку в Москве недооценили глубину объективных противоречий между СССР и Румынией, не было принято во внимание естественное стремление не только элиты, но и — в более широком плане — румынского общества к расширению суверенитета страны. Так что списать все издержки на волюнтаризм и грубость Хрущёва не удалось, тем более что новый румынский лидер, довольно молодой и амбициозный Н. Чаушеску с самого начала в целях повышения своей популярности внутри страны (как и веса Румынии на международной арене) с еще большей последовательностью, чем предшественник, пытался проводить в отношениях с СССР независимую линию, ссылаясь на национальные интересы, как он их понимал.

В начале сентября 1965 г. Чаушеску был с помпой встречен в Москве во главе румынской партийно-правительственной делегации. Однако настроения советских лидеров заметно омрачились, когда в ходе официальных бесед советской стороне было предложено полностью вернуть социалистической Румынии золотые запасы королевской Румынии, удержанные большевиками после того, как та аннексировала в 1918 г. Бессарабию. Это вызвало в Кремле эффект разорвавшейся бомбы: Брежнев и его окружение не были в курсе проблемы. Срочно представленная информация вызвала у советских руководителей сильное возмущение, поскольку при обсуждении этого деликатного вопроса румынская сторона проигнорировала не только масштабную послевоенную помощь СССР по подъему экономики страны, но и доказанные факты разрушений, повального вывоза оборудования и промышленной продукции и мародерства, чинившиеся армией маршала Антонеску на оккупированных советских территориях в годы Второй мировой войны[905]. В свою очередь, на переговорах с советской стороны были высказаны претензии в связи с публикацией в Румынии исторических трудов, делающих акцент только на негативных сторонах в истории российско-румынских и советско-румынских отношений.

На сентябрьской встрече произошел обмен мнениями по самому широкому кругу вопросов. С советской стороны было заявлено, что отдельные нерешенные проблемы не должны создавать препятствий для нормального и всестороннего развития межгосударственных отношений (в том числе экономических, культурных и т. д. связей), их следует отложить для последующего совместного обсуждения и решения на основе предварительной глубокой проработки. Румынская сторона против этого не возражала. Как явствует из отчета Чаушеску на заседании политисполкома ЦК румынской компартии по возвращении на родину, он с удовлетворением воспринял итоги визита. Согласно его оценке, советские товарищи поняли, что нормальные отношения «могут развиваться только на основе равенства, а не подчинения»[906].

На международной арене Румыния с 1965 г. с еще большей последовательностью проводила свою особую линию, расходившуюся с генеральной линией ОВД, что проявилось на сессиях Генассамблеи ООН и заседаниях Комитета 18-ти по разоружению. По сути, в ней делался все больший упор на внеблоковые принципы сотрудничества, и прежде всего в Европе. В конкретном плане речь шла прежде всего о принятии мер по разоружению, способных гарантировать безопасность неядерным государствам. Для того, чтобы выработать общую позицию стран ОВД, советской стороне пришлось пойти на компромисс и выразить готовность включить в проект договора о нераспространении ядерного оружия статью о запрещении его применения против неядерных государств-участников договора[907]. Вопрос о нераспространении ядерного оружия румынская дипломатия всё более тесно увязывала с общими проблемами европейской безопасности, инициировав в декабре 1965 г. предложение «Мероприятия на региональном уровне с целью улучшения добрососедских отношений между европейскими государствами, имеющими различные социальные и политические системы». Оно было выдвинуто от имени девяти государств, как от относящихся к обоим блокам, так и от нейтральных. Выступая за активизацию внутриевропейского сотрудничества в условиях разделения Европы на военно-политические блоки, Румыния расширяла контакты на этом поле не только с малыми странами Западной и Северной Европы, но и с неприсоединившейся Югославией, всецело поддержавшей вышеупомянутую инициативу[908]. В середине 1960-х годов неуклонно расширяются экономические и торговые связи Румынии с западными странами, включая Францию и Западную Германию[909], предвосхитив принятие мер по установлению в начале 1967 г. дипломатических отношений с ФРГ, о чем речь пойдет ниже.

В условиях усиления многовекторности внешней политики предпринимается и корректировка военной доктрины страны[910]. На заседаниях ПКК и совещаниях армейского командного состава ОВД представители Румынии, ссылаясь на необходимость обеспечения равноправия и соблюдения национально-государственных интересов каждой из стран-членов блока, выступали против централизации механизмов принятия решений, за более активное приобщение генералитета стран-союзниц к разработке общих военно-стратегических планов блока и большую самостоятельность национальных армий, их подчинение только собственному командованию, а не надгосударственным органам[911]. Особенно последовательно румыны выступали против принятия Устава ПКК, определяющего круг его полномочий, и реорганизации на новых, более централизованных основах штабных структур объединенных войск ОВД. На совещании руководителей стран блока 4–6 июля 1966 г. в Бухаресте они фактически парализовали обсуждение вопроса об организационной реформе ОВД, решение которого было в результате отложено[912]. Можно предполагать, что румынским лидерам придавал дополнительную решимость для внутриблоковой фронды французский прецедент — решение генерала де Голля о выходе Франции из военной структуры НАТО, осуществленное именно в 1966 г.

В политической сфере румыны, как и прежде, ориентировались на пример Югославии. По многим международным вопросам (европейская безопасность; взаимоотношения с СССР и странами социалистического лагеря; сотрудничество с США и западноевропейскими государствами) их позиции к этому времени совпадали или были близки. Основным источником разногласий оставался по-прежнему вопрос об отношениях с Китаем — руководство румынской компартии и после 1964 г. в целях укрепления позиций страны на международной арене продолжало, используя прежнюю тактику, играть на противоречиях между СССР и КНР, дистанцируясь от участия на стороне КПСС в полемике с КПК. Внешнеполитические принципы, изложенные в апрельской Декларации 1964 г., оставались в силе, Бухарест стремился к достижению большей независимости от СССР, максимальному обеспечению невмешательства во внутренние дела СРР посредством надгосударственных структур СЭВ и ОВД и к равноправному сотрудничеству с Москвой. В силу этого румынская коммунистическая элита и после смены руководства, как в Москве, так и в Бухаресте, продолжала ориентироваться со все большей последовательностью на СФРЮ[913], которой удавалось лавировать между Западом и Востоком и играть на международной арене роль, заметно превосходившую ее достаточно скромный экономический и военный потенциал[914]. Проводя независимую внешнюю политику, Белграду удавалось развивать экономическое сотрудничество и получать кредиты от обеих сверхдержав[915]. При всей многовекторности внешней политики Югославии особый вес ей придавал статус одного из лидеров Движения неприсоединения.

Переняв некоторые элементы югославского внешнеполитического курса, румынский лидер Николае Чаушеску предпринял попытку закрепить за Румынией репутацию страны, поддерживающей нормальные дипломатические отношения со всеми государствами, вне зависимости от их политической ориентации и принадлежности к блокам, и развивающей многосторонние экономические связи. Тем самым он стремился добиться большей независимости во внешней политике, увеличить значимость своих дипломатических инициатив (как на региональном,