Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

империи в 1812 г. Хотя эта публикация и не привела к открытой полемике с советской стороны, поскольку совпала с предпринятыми после отставки Хрущёва попытками улучшить двусторонние отношения, она предвосхитила советско-румынские «войны исторической памяти», которые развернулись десятилетием позже, в 1970-е годы[894].

Вышеупомянутые июльские беседы делегаций двух стран, в ходе которых сторонами были высказаны многочисленные претензии друг другу и более четко обозначены по всем пунктам позиции, разделяющие руководства КПСС и РРП, не стали прорывом в развитии двусторонних отношений, оставив открытыми и нерешенными практически все спорные вопросы. 23 августа 1964 г. советская правительственно-партийная делегация во главе с членом Президиума ЦК КПСС председателем Президиума Верховного совета СССР A.I4. Микояном находилась в Бухаресте на торжествах по случаю 20-летия разрыва Румынии с нацистской Германией. Мэтр партийной дипломатии, имевший за плечами огромный опыт непростых переговоров и урегулирования спорных проблем в отношениях с партнерами по восточному блоку и мировому коммунистическому движению, Микоян избрал в ходе своего пребывания в Румынии предельно доброжелательную тактику в общении с ее лидерами. Как бы то ни было, вся программа празднеств была построена таким образом, чтобы минимизировать любые упоминания о роли Красной армии в освобождении Румынии от нацизма. По свидетельству С. Дангулова, находившегося в те недели в Румынии, атмосферу нагнетали и аппаратчики-пропагандисты, подчеркнуто демонстрируя пренебрежение советским опытом и отрицая позитивное значение советской помощи. Вопреки фактам всячески подчеркивалось, что превращение Румынии в индустриально развитое государство с самого начала осуществлялось только собственными силами, а если помощь со стороны СССР и других соцстран и предоставлялась, то отнюдь не на льготных условиях[895].

Неожиданная отставка Н.С. Хрущёва в октябре 1964 г. была воспринята румынской коммунистической элитой с определенным удовлетворением, которое, однако, не афишировалось. Румынские лидеры в контактах с представителями КПСС и советскими дипломатами давали понять, что речь идет о сугубо внутреннем деле КПСС, которое никак не может повлиять на линию РРП в отношениях с Москвой и — шире — в мировом коммунистическом движении[896]. В Югославии снятие Хрущёва вызвало беспокойство: там в условиях дефицита информации о событиях, произошедших на октябрьском пленуме ЦК КПСС, опасались, что новое советское руководство вернется к консервативному (неосталинистскому) курсу во внешней политике и может реанимировать (например, в качестве жеста, направленного на попытку примирения с Китаем) кампанию критики югославского «ревизионизма»[897]. Что касается реакции Кремля, то советские функционеры в это время были больше озабочены острой негативной публичной реакцией на смещение Хрущёва венгерского лидера Я. Кадара[898].

Обновленное руководство СССР очень скоро столкнулось с новыми проблемами в своих попытках согласовать общие позиции с румынской стороной. 19–20 января 1965 г. на заседании ПКК ОВД при обсуждении американских планов создания многосторонних ядерных сил НАТО, открывавших доступ ФРГ к ядерному оружию, румынская делегация во главе с Г. Георгиу-Дежем выступила с требованием корректировки текста коммюнике, исходя из своей концепции о необходимости гарантий для безопасности неядерных стран[899].

Особая позиция Румыния не позволила странам советского блока выступить с единой, консолидированной платформой по вопросу ядерного нераспространения в 1965 г. на XX сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Более того, Бухарест иначе, чем другие союзники СССР, отреагировал на испытание Китаем ядерного оружия в октябре 1964 г. и, соответственно, на вхождение КНР в «клуб» ядерных держав. Румынское руководство увидело в реализации китайской ядерной программы достижение «атомного равновесия» между социалистическим и капиталистическим миром. Тогда же, в январе 1965 г. на заседании ПКК в Варшаве Деж заявил: «При такой международной обстановке недавно произведенный Китайской Народной Республикой атомный взрыв является новым благоприятным для социалистического лагеря фактором в мировом соотношении сил и важным козырем, укрепляющим позицию отстаивания интересов социалистических государств в любых международных переговорах о запрещении применения атомного оружия и его уничтожения, о всеобщем и полном разоружении»[900].

Варшавское январское заседание стало последним международным форумом с участием Г. Георгиу-Дежа, в то время тяжело больного. 19 марта он скончался от рака легких. На его похоронах присутствовал А.И. Микоян, приложивший немало дипломатических усилий для того, чтобы одновременно с признанием больших заслуг Дежа перед РРП и мировым коммунистическим движением заверить его преемников в том, что с советской стороны будет сделано все возможное для того, чтобы советско-румынские отношения получили в будущем максимально полное развитие. Первым секретарем ЦК РРП был избран деятель более молодой генерации, 47-летний Н. Чаушеску.

После отставки Хрущёва и кончины Георгиу-Дежа советско-румынские отношения со сменой первых лиц обоих государств неизбежно должны были вступить в новый этап, однако открытым оставался вопрос о том, насколько успешно удастся урегулировать спорные вопросы и станет ли вообще стремление к их разрешению приоритетной задачей в политике обеих сторон. Обновленное, брежневское руководство СССР, преувеличивая роль субъективного фактора в ухудшении советско-румынских отношений, надеялось, что теперь удастся возобновить диалог «с чистого листа», убрать возникшие наслоения. Обнадежила в этом плане и линия, выдержанная зампредом Совмина PHP Э. Боднэрашем, главой румынской делегации на торжествах в мае 1965 г. в Москве в связи с 20-летием победы над нацистской Германией[901]. В ходе беседы с М.А. Сусловым и Ю.В. Андроповым Боднэраш, говоря об истоках советско-румынских трений, большой акцент делал на грубости Хрущёва и при этом всячески подчеркивал, что разногласия двух братских партий — не более чем «семейный спор», где нечего искать для себя западным политикам, которым никогда не удастся поссорить две страны, строящие социализм. Он отмежевался также от неправильных или спорных позиций китайской компартии по ряду принципиальных вопросов, призвав при этом своих советских собеседников к большей выдержке и терпению[902].

19–24 июля 1965 г. в Бухаресте состоялся IX съезд РРП. О том, сколь серьезное значение в Кремле придавалось в это время румынскому направлению во внешней политике, свидетельствует тот факт, что делегацию КПСС на съезде возглавил лично новый глава партии Л.И. Брежнев. В то время истоки конфликтов он в значительной степени сводил к неприемлемому поведению своего предшественника, к его неспособности выстраивать отношения с румынской стороной, действуя «мягкой силой» и убеждением и добиваясь именно таким путем нужных решений. Не случайны констатация Брежнева («Я знаю, что у вас есть много причин чувствовать себя оскорбленными»), как и выраженное им намерение «сделать все, чтобы постепенно ликвидировать то, что было накоплено и что омрачает наши отношения»[903]. Его собеседник подчеркнул встречное желание румынской стороны избавиться от всего, что мешает дружественным отношениям между двумя странами, попросив, в свою очередь, не раздражаться, «если мы будем говорить, когда мы не согласны с Вами»[904].

Однако надежда советского руководства на успешную «перезагрузку» отношений и возвращение к доконфликтной