Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

Москва и Восточная Европа.

Югославская модель социализма и страны советского блока.

1950-е – 1960-е годы

ВВЕДЕНИЕ

Предлагаемая вниманию читателя коллективная монография посвящена влиянию и восприятию югославской модели социализма в странах советского блока. Предпринятое авторским коллективом исследование в серии «Москва и Восточная Европа» является логическим продолжением изучения «югославского фактора» в контексте складывания и функционирования «лагеря стран народной демократии»[1].

В результате советско-югославского конфликта 1948–1953 гг. Югославия частично отказалась от воспроизведения предлагаемого Москвой «универсального» социально-экономического опыта, основанного на коммунистической теории Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Эта идеологическая девиация, названная советским руководством «предательством социализма», привела в течение нескольких лет к появлению в Югославии собственной модели развития, отличавшейся от путей к социализму других восточноевропейских стран. Конфликт с Югославией оказался первым в последующей недолгой истории «социалистического лагеря». Первым, но не последним. Крупные антиправительственные выступления «Познанского июня» 1956 г., резкий всплеск протестных настроений в обществе и советско-польское противоборство, поставившие осенью 1956 г. страну на грань вооруженной интервенции СССР, вышли за узкие национальные рамки и стали важным для всего «социалистического лагеря» тревожным сигналом. Он заставил власти предержащие задуматься о реализации своего, национального, пути к социализму. Начиналась «Гомулковская оттепель», пережила свою трагическую «прерванную революцию» Венгрия. Однако многообещающему процессу положило конец в 1968 г. вторжение армий Организации Варшавского договора в Чехословакию, подтвердившее неспособность Москвы контролировать ситуацию в блоке конвенциональными методами.

Социалистическая система развивалась в период холодной войны как противостоящая лагерю капитализма во главе в США. Москва, формируя новое сообщество и опираясь на ресурсы, материально-техническую базу, культурное наследие этих стран и массовый энтузиазм населения, сумела добиться на первом этапе значительных политических и экономических успехов в становлении и развитии блока «народных демократий». Тем не менее, пропагандистско-идеологическая задача Кремля и в тот период, и впоследствии заключалась в том, чтобы регулярно транслировать руководству этих стран идею, что капиталистический Запад является главным врагом социализма и что идеологическая, а по обстоятельствам и военно-политическая, борьба с ним будет постоянной вплоть до победы социализма на планете. Эта установка, помимо прочих факторов, реализуясь в нарастающей гонке вооружений, привела в итоге к подрыву экономики Советского Союза и к его распаду, а затем, почти одновременно с этим, и к прекращению существования «социалистического лагеря». Однако, вместе с тем, в тот период она в значительной степени структурировала внутреннюю и внешнюю политику стран, входивших в советский блок.

Компартии и их лидеры, возглавившие в первые послевоенные годы страны «народной демократии» и прошедшие школу Коминтерна, понимали, что их политика будет направляться и корректироваться из Москвы посредством различных инструментов — политических, идеологических и экономических. Внутренние революционные изменения в этих странах проходили в соответствии с положениями ранее разработанных с помощью Москвы программ в рамках заданной идеологической парадигмы[2]. В сфере политической предполагались ограничение электоральной демократии, нейтрализация правящих элит и их выдавливание за пределы страны, ликвидация наиболее популярных политических партий, включение мелких партий, проверенных на лояльность, в подчиненные компартиям народные фронты, усиление репрессивного аппарата. В сфере экономики — постепенная национализация, в сельском хозяйстве — поиски путей реализации курса на ликвидацию свободного крестьянства и коллективизацию. Во внешней политике все страны полностью солидаризировались с действиями Советского Союза, делегируя ему свои суверенные права в этой сфере. Москва на послевоенных мирных конференциях отстаивала перед западными союзниками интересы еще недавно находившихся в составе гитлеровской «оси» Венгрии, Румынии и Болгарии, убеждая партнеров по коалиции в необходимости пересмотра ответственности стран-сателлитов за союз с Рейхом, в снисхождении к ним, уменьшении размера репараций и пр.

Среди стран создававшегося советского блока особое место занимала Югославия, в которой в годы войны развернулось широкое партизанское движение под руководством коммунистов, а его политические институты стали вскоре основой новой югославской государственности. Руководство страны, возглавляемое компартией, уже в первые послевоенные годы заявляло о своей приверженности общему с СССР пути строительства социализма, но в отдельных вопросах внутренней и внешней политики осторожно пыталось обозначить некоторые приоритеты, определяемые, как говорилось, национальными особенностями страны. Политику югославских коммунистов в целом воспринимали в Кремле положительно, отмечая, правда, ее некоторый революционный леворадикализм («ошибки слева»). Тито и его соратники полагали, что общий путь к новому обществу, заданный СССР и ими целиком поддержанный, дает возможность применять собственные методы с учетом местной специфики. При этом они опирались на позицию Сталина, который в 1946 г. и 1947 гг. на встречах в Кремле признавал вариативность развития, исключающую детальное копирование советского опыта. Однако в условиях растущей конфронтации между СССР и западными союзниками Кремль на рубеже 1947–1948 гг. переходит к планам жесткой унификации режимов в советском блоке и его еще большей консолидации вокруг руководящего центра. Причина усиливающегося противостояния заключалась не только в сущностной несовместимости двух идеологий — фактора, вновь вышедшего на первый план после победы над нацизмом. Западные союзники заявляли о нарушении советской стороной оговоренных в Ялте процедур перехода Восточной Европы к демократии.

Хотя возможности реализации разработанного в Москве сценария увеличивались по мере постепенного укрепления коммунистических правительств, югославское руководство не продемонстрировало готовности к немедленному выполнению установок советской стороны. Так, решая, в частности, некоторые свои внешнеполитические задачи на Балканах, белградские руководители не сразу отказались от начатой ранее политико-экономической и военной интеграции Албании в югославское пространство. Только после окрика из Кремля, опасавшегося в условиях гражданской войны в Греции обвинений со стороны западных союзников в поддержке греческих коммунистов, как и возможного последующего вмешательства США в региональный конфликт на основе Доктрины Трумэна, запланированная югославами в начале 1948 г. отправка в Албанию двух дивизий была отменена. Наряду с другими причинами этот эпизод стал прологом к советско-югославскому конфликту, в ходе эскалации которого в сентябре 1949 г. двусторонние отношения были разорваны. Можно с уверенностью сказать, что для Тито и его ближайшего окружения конфликт явился прямым вызовом Сталину, а отказ от выполнения императивных требований Кремля стал беспрецедентным актом мужества. В последующий период сотрудничество Белграда и Москвы в различных сферах, прежде всего в экономической, даже развивалось, но в сфере внешней политики Югославия, возглавившая движение неприсоединения, продолжала дистанцироваться от советского блока, и такое положение сохранялось вплоть до распада «социалистического лагеря».

После разрыва отношений с Советским Союзом и странами «народной демократии» в Югославии начались широкие внутренние реформы, затронувшие различные области политической, социальной и экономической жизни общества. Как заявляли югославы, реформы были рассчитаны на демократизацию, большую вовлеченность трудового населения в процесс разработки и принятия решений.