Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

верхами советских обвинений более заметно стали проявляться элементы двойственности. В начале 1949 г. партийное руководство, отвечая на обвинения Информбюро в отходе от марксистского учения, включило в решения 2-го пленума ЦК КПЮ, состоявшегося 28–30 января, положения о необходимости укрепления роли партии, дисциплины, дальнейшей централизации руководства. С одной стороны, сохранялась надежда на возможное примирение в случае позитивного ответа на некоторые московские «претензии» к идеологической линии КПЮ и отношениям между двумя странами. В то же время нарастающее давление Москвы заставляло ведущую группу в руководстве занимать все более радикальные, антисоветские позиции. Так, в выступлении Джиласа, которое, однако, не вошло в документы пленума, содержались призывы к поиску собственных путей в строительстве социализма, к отказу от старых шаблонов и стереотипов. Расширение клеветнической антиюгославской кампании в первой половине 1949 г. и развернувшиеся репрессии против «титоистов» в восточноевропейских странах, в частности, процесс Тр. Костова в соседней Болгарии, ускорили пересмотр югославским руководством сталинской практики в широком смысле. Принятый в мае 1949 г. Закон о народных комитетах и установки 3-го пленума ЦК КПЮ (июль) явились шагом группы Тито к теоретическому и практическому пересмотру советской концепции социализма, в частности, вопроса о границах и форме государственного контроля в промышленности. Начинается подготовка к введению новой системы управления государственными предприятиями, а в конце 1949 – начале 1950 г. она получает законодательное оформление. Главные теоретики этой реформы Э. Кардель и Б. Кидрич ссылались при ее разработке на положение Маркса о передаче капиталистических фабрик и заводов в руки производителей при переходе к новой общественной формации. Тито поддерживал и направлял идеи реформаторов.

Борис Кидрич, в то время председатель правительственной Плановой комиссии и член Политбюро, был теоретиком экономической реформы и главной фигурой, ответственной за разработку механизма ее реализации на практике. Комплекс поставленных задач основывался на критическом переосмыслении реалий бюрократического государственного капитализма, который, как считало югославское руководство, имел место в СССР. Предполагался комплекс мер для перестройки югославской экономики, которая ранее в полной мере заимствовала советский опыт. С середины 1949 г. Кидрич на различных форумах выступал с программой децентрализации, которая предусматривала передачу значительной части управленческих функций с союзного уровня на республиканский и местный. Принятие этого решения, которое рассматривалось и как способ преодоления бюрократических тенденций, позволило уже в начале 1950-х годов высвободить около 100 тыс. служащих в центральных структурах и перевести их на республиканский и локальный уровень, провести сокращение нескольких министерств. Кидрич предлагал также отказаться от централизованного директивного планирования, отдав предпочтение его локальным формам.

Параллельно с постепенно набиравшими скорость экономическими реформами партийное руководство приступило к поискам новых возможностей для вовлечения населения в политическую жизнь страны. Летом 1949 г. была опубликована статья Э. Карделя «О народной демократии в Югославии», написанная на основе его доклада в Народной скупщине в конце мая и посвященная принятию нового Закона о народных комитетах. Кардель утверждал, что вводимые дополнения и изменения, главным образом, относящиеся к расширению прав и полномочий народных комитетов, усилению их вертикальной структуры от областного до местного уровня, а также обновление механизма, позволяющего избирать в народные комитеты лучших и компетентных представителей трудового народа, будут способствовать дальнейшему развитию и укреплению «самоуправленческой демократии» в Югославии[23]. Народные комитеты должны были стать, по мысли Карделя, основным институтом и механизмом, передававшим управление государством, в широком смысле, в руки народа. Новый Закон о народных комитетах предусматривал закрепление в рамках их компетенции руководства хозяйственной, социальной и культурной сферами на своих территориях на основе указаний и директив вышестоящих органов в соответствии с общегосударственным планом. В то же время Закон наделял местные комитеты значительной самостоятельностью, что уменьшало их зависимость от решений и указаний отдельных министерств. Так, в частности, народные комитеты получали право создавать предприятия различного профиля, используя собственный, увеличенный за счет финансирования государства и коммунальных платежей, бюджет[24]. С. Вукманович-Темпо, вспоминая позднее о планах, обсуждавшихся в руководстве в середине 1949 г., отмечал, что на том этапе идея передачи управления предприятиями в руки рабочих коллективов еще не была окончательно сформулирована. Чтобы приблизить «власть к массам», рассматривалась возможность наделения народных комитетов особыми правами, сделав их «наивысшей властью революционного народа на территории городов и сел». При этом сторонники такого подхода опирались на опыт Парижской коммуны, во время существования которой вся власть принадлежала непосредственно народу. Вукманович подчеркивал, что ориентация Югославии на этот опыт с неизбежностью сталкивалась с предельно централистской сталинской концепцией построения социализма, которой югославы строго до этого следовали[25].

В мае 1949 г. на совещании Хозяйственного совета и Центрального комитета профсоюзного совета Югославии, как пишет историк Б. Петранович, в связи с критикой политики директоров на предприятиях, которые обвинялись в бюрократизме, зашел разговор о рабочем самоуправлении. Эта мера, в условиях директорского противодействия могла бы способствовать, как отмечалось, более успешной реализации плановых заданий. Тогда же прошли консультации Карделя и других партийных руководителей с Тито, в ходе которых обсуждалась идея превращения народных комитетов в основные органы самоуправления. И. Джорджевич, согласно Петрановичу, один из разработчиков идеи «рабочих советов» отмечал, что одним из главных мотивов Тито, выступавшего за введение самоуправления, было желание противопоставить эту концепцию советской модели, обозначив дистанцию между ними. В условиях неразвитости своей государственной и общественной организации Югославия не могла, по его словам, сопротивляться «мощному пропагандистскому, политическому, экономическому и военному сталинскому аппарату». Согласно Джорджевичу, самоуправление являлось также способом, направленным на рост производства: расчет был на усиление мотивации рабочих, поскольку ситуация в экономике была «трагической»[26]. Таким образом, до принятия декабрьского (1949 г.) решения о введении рабочих советов этот проект неоднократно обсуждался в высшем руководстве, причем Тито на первых порах отнесся к нему сдержанно. Он считал, что рабочие по разным причинам пока не готовы в полной мере участвовать и в управлении производством и принятии на себя ответственности за это[27].

Попытки построения нового теоретического фундамента основывались в значительной степени на переосмыслении опыта КПЮ в государственном строительстве на освобожденных территориях периода войны. Это было характерно для работ Карделя, считавшего, что концепция самоуправления возникла в первоначальном виде именно в военное время. Вероятно, он видел какие-то элементы этой концепции в практической политике того периода на освобожденных территориях, которые можно было бы после 1948 г. воспроизвести в новых условиях. Первые же послевоенные годы были временем заимствования во всей полноте советской политической, экономической и социальной практики, что подтверждалось и самими югославскими руководителями разного уровня. У югославских теоретиков не было оснований говорить о появлении каких-либо оригинальных самостоятельных самоуправленческих идей в это время.

Этой законодательно оформленной, но еще в значительной степени декларативной идее народовластия предстояла