Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер

было принято вступать в гонку, написав публичное письмо в ответ на вопросы какого-нибудь «корреспондента», который на самом деле являлся сторонником кандидата. Так, письмо Бьюкенена было первым из серии писем, написанных им самим, Льюисом Кассом, Мартином Ван Бюреном, Генри Клеем и Закари Тейлором в 1847–1848 годах. Оно имело форму «ответа» демократам округа Беркс, которые пригласили его посетить их фестиваль «Дом урожая», и признавало первенство территориального вопроса, касаясь исключительно этой темы. Упомянув о великой традиции компромисса, заложенной в Конституции, Бьюкенен выступил за продолжение духа взаимных уступок и, наконец, утверждал, что распространение Миссурийского компромисса на любую территорию, приобретенную у Мексики, будет наилучшим возможным применением этого духа. Гармония штатов и даже безопасность Союза требовали этого.[98]

Взяв на себя инициативу, Бьюкенен получил как бы предварительное право на Миссурийский компромисс в качестве своего собственного вопроса. В то же время газета администрации, «Вашингтон юнион», развернула активную кампанию по завоеванию общественной поддержки плана Бьюкенена. Вскоре пресса по всей стране разразилась комментариями о «движении Бьюкенена».[99]

Тем не менее, сам президент не занял четкой позиции по территориальному вопросу. Когда новый Конгресс собрался в декабре, он торжественно предупредил об опасности, которую продолжающиеся распри принесут Союзу,[100] но не сказал, какой, по его мнению, должна быть основа для урегулирования. Колебания Полка, вероятно, усиливались тем, что в борьбу за демократическую номинацию вступил новый кандидат с другим планом компромисса. Это был Льюис Касс, сторонник демократов, который доблестно сражался в войне 1812 года, служил в кабинете Джексона, был министром во Франции, а затем был послан Мичиганом в Сенат. В начале своей жизни Касс, человек сметливый, образованный и литературно одаренный, все больше становился кандидатом в президенты и, как следствие, проницательным и расчетливым политическим оппортунистом. Вольные труженики уже ненавидели его как пособника тех, кто победил Ван Бюрена в 1844 году, и ему нужно было восстановить свои позиции среди северных демократов. По первой реакции он поддержал Уилмотское провизо, но позже понял его взрывоопасный характер и в декабре 1847 года, через четыре месяца после письма Бьюкенена «Harvest Home», вступил в кампанию со своим письмом Николсону, в котором выдвинул доктрину народного суверенитета. Ещё до публикации этого письма, но в то время, когда оно в частном порядке циркулировало среди лидеров демократов, один из его сторонников, Дэниел С. Дикинсон из Нью-Йорка, внес в Сенат ряд резолюций, призванных дать конгрессу одобрение народного суверенитета.[101]

В конце декабря 1847 года газета «Вашингтон Юнион» опубликовала письмо Николсона и объявила его здравой доктриной демократов. Поскольку «Юнион» был органом администрации, это заявление, казалось, означало как отказ от четкой поддержки Миссурийского компромисса, которую он оказывал ранее, так и определенную степень колебаний со стороны президента. Это был один из немногих вопросов, по которым Полк казался нерешительным. Таким образом, хотя силы компромисса казались сильнее, чем в предыдущем Конгрессе, теперь они были разделены на два лагеря, а единственные значимые компромиссные планы отстаивались соперниками за демократическую номинацию, так что президент не мог поддержать ни один из планов, не показавшись выступающим против одного из кандидатов. Поэтому в течение нескольких месяцев Полк держался в стороне или выбирал другой курс.

Резолюция Дикинсона создала почву для новых полномасштабных дебатов, и хотя она была представлена как компромиссная мера, Джон К. Кэлхун быстро пришёл к выводу, что это вовсе не компромисс. По его мнению, если правительство территории может в любой момент объявить рабство вне закона, то ни один рабовладелец не осмелится перевезти рабов на такую территорию, а в отсутствие миграции рабовладельцев все территории станут свободными.[102] Таким образом, в оперативном плане предложения Дикинсона привели бы к результату в виде свободных земель, так же как и Провизо Уилмота. Поэтому южане стали настаивать на том, чтобы Дикинсону пришлось нелегко, тем более что в январе он утверждал, что «народ территории имеет во всём, что касается его внутреннего состояния, те же суверенные права, что и народ штата». В феврале он уступил этому давлению и принял поправку, которая оставляла сомнение в том, что территории могут исключить рабство до получения статуса штата.[103] Таким образом, он восстановил двусмысленность, которой Кас придерживался с самого начала. Несмотря на эту уступку, он подвергся нападкам с обоих флангов: поправку о свободных землях предложил Джон П. Хейл из Нью-Гэмпшира, а поправку о невмешательстве — сторонник Кэлхуна Дэвид Юли из Флориды.[104] 17 февраля все резолюции и их заменители были отложены без голосования.[105] Что происходило за кулисами, неясно, но готовность, с которой сторонники народного суверенитета отказались от борьбы, говорит о том, что они знали, что у них не хватит сил принять резолюции Дикинсона.

Три месяца спустя демократы выдвинули Каса в президенты и тем самым в некотором смысле сделали двусмысленную политику народного суверенитета партийной доктриной. В этот момент, когда от Полка, естественно, можно было ожидать решительного перехода на позиции народного суверенитета, он, наконец, несколько необъяснимым образом перешел к полной поддержке Миссурийского компромисса. На него произвела глубокое впечатление необходимость поиска основы для урегулирования, поскольку в июне нью-йоркские демократы-беспочвенники вышли из партии и выдвинули Мартина Ван Бюрена в президенты на платформе Уилмота Провизо. Кроме того, в Орегоне началась индейская война, что подчеркивало острую необходимость организации в этом регионе. Тем временем Конгресс, казалось, безнадежно зашел в тупик. В этот момент 24 июня 1848 года Полк и его кабинет единодушно решили, что «принятие Миссурийского компромисса — единственное средство унять волнение и решить вопрос». Полк попросил сенатора Ханнегана из Индианы «выдвинуть и настаивать на принятии линии Миссурийского компромисса» в качестве решения для Орегона; вскоре он призвал полдюжины сенаторов поддержать этот план, а 27 июня фактически продиктовал сенатору Брайту из Индианы предложение, которое Брайт внес в тот же день, внеся поправки в Орегонский билль, указав применение линии 36°30′ в качестве основы для исключения рабства. Наконец-то администрация твёрдо встала на сторону продления Миссурийского компромисса.[106]

Ближе к концу сессии Сенат окончательно принял меру Брайта, а Палата представителей её отклонила. Но в течение долгого времени, пока это не произошло, напряженность в Конгрессе неуклонно нарастала. Дебаты становились все более ожесточенными, а перспективы достижения согласия приближались к нулю. Над Вашингтоном нависло ощущение серьёзного кризиса, и в этот момент мудрецы Сената собрались с мыслями и решили посмотреть, чего может добиться специальный комитет.

Соответственно, 12 июля Джон Миддлтон Клейтон предложил передать территориальный вопрос на рассмотрение избранного комитета из восьми человек, разделенных поровну между вигами и демократами, причём каждая из этих групп из четырех человек,