Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер

но считает его приемлемым соглашением, которое приняли и Север, и Юг, и которое станет эффективным средством прекращения споров (каролинцы, которые также считали тариф неконституционным, вполне привыкли к мирному сосуществованию с тем, что они считали неконституционным законодательством). Палата представителей незамедлительно отклонила предложение Берта сугубо секционным голосованием 82 против 113.[86] Это действие послужило почти сигналом для сторонников Кэлхуна перейти на более продвинутую позицию, и 15 января Роберт Барнуэлл Ретт выступил с сильной речью, отрицая, что у Конгресса есть какие-либо полномочия регулировать рабство на территориях.[87] Сам Кэлхун продолжал держать удар, но 15 февраля Палата представителей вновь проголосовала за применение Провизии Уилмота к Трехмиллионному биллю, а четыре дня спустя Кэлхун в ответ представил резолюции, в которых он окончательно сформулировал свою доктрину невмешательства в рабство на территориях — второе лезвие ножниц.[88]

Возможность достижения какого-либо соглашения к этому времени была окончательно разрушена. Перед тем как 4 марта автоматически истек срок полномочий Конгресса, Сенат, где Юг имел больше сил, отказался включить Провизо Уилмота в Трехмиллионный билль, а комитет Сената исключил ограничение на рабство из Орегонского билля. На заседании Конгресса сенаторы-северяне собрали большинство голосов, чтобы не принимать Орегонский билль в таком виде. В последний момент, после больших волнений, горстка северян вместе с солидной группой представителей Юга все же проголосовала за принятие Трехмиллионного билля без Провизии Уилмота, и таким образом президент Полк получил хотя бы один законодательный акт по итогам сессии.[89] Но на самом деле ничего не было решено. Принятие Трехмиллионного билля означало лишь то, что некоторые противники рабства согласились подождать, пока территория не будет приобретена, прежде чем ставить вопрос об исключении рабства из неё;[90] но лишь немногие уступят даже в этом; и спор наверняка возобновится, как только приобретения будут в руках. Между тем, зловещим было то, что даже когда люди согласились с тем, что Орегон должен быть свободным, они не могли отделить это соглашение от своих разногласий по поводу территорий в целом, а значит, не могли воплотить его в жизнь. Конгресс начал терять свой характер места встречи для решения проблем и превращаться в кабину, в которой соперничающие группы могли выставить друг против друга своих лучших бойцов. Эта тенденция проявилась в ужесточении противоположных позиций, согласно которым рабство должно быть разрешено на всех территориях или запрещено на всех. Она проявилась и в том, что одиннадцать законодательных собраний северных штатов направили в Конгресс резолюции с требованием принять Уилмотское провизо, а шесть законодательных собраний южных штатов или партийных съездов приняли резолюции с требованием предоставить рабству открытое поле; эти действия поставили представителей штатов в положение войск, посланных для разгрома врага, а не переговорщиков, отправленных для урегулирования разногласий.[91] Но самым серьёзным симптомом было то, что решения не находились, а законодательство не принималось. Орегон по-прежнему оставался неорганизованным.

Эта затянувшаяся борьба неизбежно вызвала ожесточенные споры по общему вопросу о рабстве, который, по словам Полка, «день за днём и неделя за неделей» вытеснял все остальные. Он «встречает вас, — заявил сенатор Томас Корвин из Огайо, — на каждом вашем шагу, он угрожает вам, в какую бы сторону вы ни пошли». По его словам, Корвин с трепетом ожидал возможных последствий приобретения Юго-Запада, поскольку предполагал, что возникла проблема, по которой ни одна из сторон не уступит, и это явно предвещало опасность для Союза.[92]

Дебаты зимы 46–47 годов во многом оправдали эти опасения. С северной стороны Колумб Делано из Огайо дышал огнём на южан, предупреждая их: «Мы создадим кордон свободных штатов, который окружит вас; и тогда мы зажжем огонь свободы со всех сторон, пока он не растопит ваши нынешние цепи и не сделает весь ваш народ свободным». Южане, в свою очередь, открыто заявили, что предпочитают воссоединение союзу, который клеймит их позором и угрожает институту рабства. Генри Хиллиард из Алабамы, Джеймс А. Седдон из Вирджинии, Генри Бедингер из Вирджинии, Роберт Робертс из Миссисипи, Барнуэлл Ретт и Эндрю П. Батлер из Южной Каролины с разной степенью страсти и торжественности заявляли, что разорвут Союз, если им будет отказано в его защите.[93]

Эти постоянные разногласия беспокоили многих вдумчивых людей, и не в последнюю очередь президента. Встревоженный и одновременно отвращенный таким поворотом событий, Полк рассматривал вопрос о рабстве на территориях как абстракцию. Рабовладельцы могут провозглашать своё право вывозить рабов на территории, но на самом деле никто не будет настолько глуп, чтобы растрачивать ценность рабского труда, вывозя его туда, где климатические и географические факторы неблагоприятны для его использования. «В этих провинциях рабство, вероятно, никогда не сможет существовать».[94] Поскольку он не мог рассматривать этот вопрос как реальный, Полк считал, что люди, которые на нём настаивают, непатриотичны и безответственны. Из-за их «озорного и нечестивого» поведения вопрос о рабстве «приобрел страшный и самый важный аспект», который будет иметь «ужасные последствия для страны». Он «не мог не разрушить Демократическую партию» и мог «в конечном итоге поставить под угрозу сам Союз».[95]

Опасаясь за Союз, Полк начал искать формулу, которая восстановила бы гармонию между сектами, и нашел, как ему казалось, возможное решение в возрождении Миссурийского компромисса. На следующий день после того, как Престон Кинг вновь представил Провизо, Полк проконсультировался со своим кабинетом. Государственный секретарь Бьюкенен «выразил готовность распространить Миссурийский компромисс на запад до Тихого океана. Все члены кабинета согласились с ним». Поначалу Полк не хотел брать на себя обязательства по проведению такой политики, но менее чем через две недели он вновь вынес этот вопрос на всестороннее и взвешенное обсуждение, после чего узнал мнение каждого члена кабинета в отдельности. «Кабинет был единодушен… во мнении, что… линия Миссурийского компромисса должна простираться на запад до Тихого океана и распространяться на… территорию [приобретенную у Мексики]».[96]

Однако в течение долгого времени после этого Полк воздерживался от принятия формулы Миссури. В феврале, когда представители Берт и Дуглас предложили резолюции о применении линии Миссури в качестве основы для урегулирования, он не выступил в их поддержку, и они были отклонены.[97] В марте Конгресс объявил перерыв, и вопрос был оставлен в подвешенном состоянии.

В августе стало казаться, что администрация намерена полностью поддержать продление Миссурийского компромисса, поскольку Джеймс Бьюкенен заявил о его поддержке как о своём главном вопросе в борьбе за президентское кресло. Ранее Полк объявил, что не будет баллотироваться на переизбрание, и Бьюкенен, будучи государственным секретарем, считался кандидатом от администрации. В ту эпоху