Ее кровь, его тьма - Лира Алая

Все сжималось внутри от ее вида. Даже сейчас перед глазами стояло ее лицо и этот отверженный взгляд. Мне было страшно от мысли, что ее слова правда и у нее ко мне действительно зародились чувства. Тогда то, что я делал с ней… нет, мне оправданий на это нет.

Договор не предполагал, что она должна была отдать мне кровь. Он предполагал услугу за услугу. Мне эту услугу была оказана ее предками, мужчина, что сокрыл мою женщину, который помог вывести ее в другой город, пока я пытался понять, кто плетет заговоры против меня. И тогда это действительно спасло ее и дало мне время. И как я понимаю, возможность воспользоваться правом попросить у меня услугу передавалась из поколения в поколение, которым и воспользовалась Верна, когда у нее не оказалось выхода.

Я испил ее крови лишь потому что в ином случае бы просто убил. Моя вампирская сущность не оставила мне там выбора.

Я думал оставаться рядом, давать утешение ее телу. Не скажу, что мне не нравилась эта близость. Она была красивой, послушной, дерзкой, что тоже рождало во мне желание.

Но я думал, что это игра не так серьезна и глубока для нее. Когда-то я бы смог ее оставить, для ее тела, охваченного ядом, это привело бы к страданиям, но рано или поздно это бы прошло. Я думал, что найдётся в каком-то времени мужчина, который сможет заменить меня в этой близости и помочь ей справиться. Тогда бы я и исчез.

Сейчас я сожалел о том, что получилось все именно так. И мне хотелось избавить ее от этих страданий. Я должен узнать, есть ли противоядие.

Пока я направлялся по знакомой тропе к склепу, я задумался о своих мотивах. Почему я так отреагировал? Для чего я это делаю? И, преодолевая расстояния на огромной скорости, я вдруг остановился, словно на меня вылился ушат воды, когда я осознал, что если бы ее слова были неискренни, то я бы расстроился?

Я еще раз вспомнил ее взгляд, изгибы ее тела, ее строптивость и то, как она ластилась ко мне, и я почувствовал наслаждение, желание, и вдруг захотелось, чтобы она вновь оказалась в моих объятиях.

Какое я мог дать определение тому, что я чувствовал? Я хочу избавить ее от яда, чтобы увидеть истинность ее намерений. Что я буду делать с этим — я пока не знал, поэтому продолжил свой путь за ответами.

Я вспомнил лицо моей возлюбленной. Ее звали Эллара. Ее последнее дыхание на моих руках. Та боль, что захватила все мое естество. Я так сильно любил ее. И это чувство не сравнится с тем, что я ощущаю сейчас. Могу ли я это назвать симпатией? Привязанностью? Может мне просто нужно чуть больше времени?

Тогда я решил умереть сразу, как ее не стало. Не прошло и пару дней. Тогда я пришел к Эрику, к которому сейчас я и направляюсь, и он сказал, что моё существование — большее проклятие, чем для других вампиров.

Я был практически неуязвим к тем средствам, которые использовали охотники, когда хотели убить нас. Если бы я тогда мог так просто умереть, то возлюбленный моей сестры не отказал бы себе в таком удовольствии. Он охотился на нас и, по злой воле судьбы, стал нам подобным. Моя кровь, все моё вампирское естество сильнее меня, когда дело касается смерти. Это абсолютная защита, помимо моей воли.

Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как схоронить себя заживо, подавляя инстинкты и ждать, когда моё тело рассыпется в пыль, сколько бы для этого не потребовалось тысяч лет. Смысла существовать я для себя не видел.

На Верну же сейчас я невероятно зол, так как в ее руках не вечность, а всего какой-то несчастный век. Как можно разбрасываться своей жизнью из-за того, кого знаешь так недолго?

Или во мне играла боль потери, и я не хотел терять ещё раз? Ведь мне нет дела до остальных людей. Только эта девчонка сумела вывести меня на такие эмоции.

Мне нужно успеть, пока не поздно, сделать всё возможное, чтобы нейтрализовать яд. И обратиться мне было можно только в одно место с этим вопросом — к моему создателю. Одному из прародителей всех вампиров.

Глава 18

Михаель

Я вошёл, потому что он знал вещи, о которых другие боятся спрашивать. Он сидел, как величественный саркофаг, приросший к своим каменным стенам. Его лицо казалось слепленным из льда: отчуждённое, безучастное, отстранённое. Он открыл глаза не сразу — будто не замечая, что жизнь вокруг может еще случаться.

— Прошло так мало времени, бросил пытаться умереть? Хотя я говорил тебе, что ещё не время, — сказал он ровно и холодно.

Он усмехнулся. Это было не доброе усмешение. Это была тень, в которой пряталось презрение.

— Время идёт, а ты всё не наиграешься? — сказал он. — Я не ошибался в своих опасениях, когда обращал тебя: ты был слишком чист душой и слишком горяч сердцем. Не лучшие качества для таких, как мы.

Я сказал прямо:

Он посмотрел на меня так, будто я попросил его о неприличной слабости. Его взгляд был сух.

— Решил поиграть в благородство? — усмехнулся он. — Не думаю, что именно тебе понравится цена.