Тайные манипуляторы - Вэнс Паккард

Быть может, самая новая и зловещая услуга, доступная в Мирамаре — и все за ту же цену, — состоит в том, что для вас могут также упаковать вашу социальную жизнь. Как сформулировал м-р Гордон: «Любой может переехать в один из домов только со своими личными вещами и через пять минут начать жить как часть общины». Где еще вы могли бы играть в бридж со своими новыми соседями в ту же ночь, как въехали! Короче говоря, дружба продается вместе с независимостью, все в одном глянцевом пакете. Tide так описал этот аспект города будущего: «Чтобы сделать Мирамар как можно более уютным и дружелюбным, строители установили то, что можно назвать “регламентированная рекреация”. Как только семья въезжает, хозяйка дома получает приглашение присоединиться к любым из ряда действий, начиная от игры в бридж и до литературных чаепитий. Ее мужа Мирамар представит местным группам, интересующимся всем, начиная от разведения рыбок до водных лыж».

По части ориентации на других, жизни в группе и озабоченности потреблением, описанных доктором Рисменом, Мирамар близок к абсолюту для современного человека.

Другой пример проекции, проекции тенденции к «социальной инженерии» нашей жизни в промышленности, вероятно, можно увидеть в замечательной профессиональной школе в Лос-Анджелесе. Она готовит учеников в соответствии с проектом и фактически удостоверяет, что ее выпускники будут открытыми для сотрудничества кандидатами для работы в промышленности. Это учреждение, Национальная школа, находящаяся на Саус Фигероа Стрит (создана в 1905 году), готовит дизельных механиков, электриков, энергетиков, машинистов, автомехаников и авторемонтников, радио- и телемехаников и т. д.

Первый раз я случайно узнал об этом месте взращивания людей завтрашнего дня в статье в Diesel Power, восхищенно озаглавленной «Сделанные на заказ люди». Статья располагалась напротив материала о «смазочных элементах». Она появилась в первые дни существования глубинного подхода к подготовке персонала. Дизельный журнал испытывал просто благоговейный ужас перед волнующими возможностями социального конструирования, говоря, что хотя в технической области был достигнут чудесный прогресс, «до недавних пор одна жизненно важная область инженерии прискорбно игнорировалась — это наука о человеческой инженерии». Далее пояснялось: «Человеческая инженерия (human engineering), как мы здесь это называем, — это наука о формировании и регулировании установок промышленного персонала. С помощью этого процесса технические способности и умения рабочих будут уравновешиваться равным мастерством в искусстве демонстрации кооперативных установок по отношению к работе, работодателю и коллегам».

Новейшее направление, — объяснялось дальше, — состоит в развитии у работника этого кооперативного мировоззрения до начала его реальной работы, пока он обучается, когда «он наиболее восприимчив к этому новому подходу». Национальная школа в Лос-Анджелесе стала уникальной лабораторией в развитии многих этапов социальной инженерии. Журнал прослеживал дальнейшую судьбу выпускника, когда тот шел на производство, и контролировал не только технические умения, которые тот показывал, но и «его установки по отношению к работе и коллегам». Эти данные сравнивались с данными его школьной работы. С помощью такого анализа плюс описания работодателями черт, которые им желательны в работниках, Национальная школа, говорилось в журнале, смогла «разработать идеальную программу для детерминации того типа персонала, который нужен производству». Учащихся обучали базовым понятиям человеческого поведения, и «особый акцент делался на четкое обсуждение и изучение тех предметов, которые смогут дать студенту лучшее понимание сотрудничества труда и капитала. С этой целью… представителей руководства в дизельной промышленности сделали сотрудниками Национальной школы, где они читают лекции». «Действительно, — ликующе восклицал автор публикации, — вот “сделанный на заказ” человек, готовый помочь строить более великое будущее для дизельной техники!».

Вариантом завтрашнего дня, к которому мы можем прийти в торговле товарами, может послужить пример использования глубинного исследования маленьких девочек для выявления их подверженности влиянию рекламных сообщений. Никто, буквально никто, видимо, не может уберечься от всевидящего ока «Большого Брата» — мотивационного аналитика, если перспектива продаж привлекает его внимание. Случай, о котором я рассказываю, может сегодня показаться крайностью, но покажется ли так завтра?

Этот случай, когда чикагское рекламное агентство использовало глубинное исследование в интересах производителя средства для домашней химической завивки волос, с гордостью описал президент агентства в речи на конференции по рекламе в Мичиганском университете в мае 1954 года. Он подробно, со слайдами изложил его для иллюстрации темы своего доклада: «Как творческие люди могут использовать мотивационные исследования для улучшения рекламы».

Проблема заключалась в том, как сломить сопротивление женщин по отношению к тому, чтобы делать дома химическую завивку своим маленьким дочерям. Многие чувствовали, что этот вариант прически мог бы подождать до старшего школьного возраста «вместе с губной помадой и свиданиями». (Некоторые матери, как я обнаружил в своем собственном исследовании, подозревают также, что домашняя «химия» вредна для волос маленьких девочек, а также испытывают некоторые нравственные угрызения по поводу этого.) Во всяком случае, агентство с помощью глубинного интервьюирования матерей нашло, что те нуждаются в «успокоении», без чего большинство из них не будет чувствовать себя спокойно в отношении того, чтобы делать своим маленьким дочерям химическую завивку. Агентство путем глубинного исследования маленьких девочек намеревалось найти основание для такого «успокоения». Оно надеялось обнаружить, что на самом деле маленькие девочки «нуждаются» в кудрявых волосах, и с этой целью разработало по рекомендации «ведущих детских психологов и психиатров» серию проективных тестов, которые предлагались малышкам в качестве «игр». Когда девочкам показывали тщательно разработанное проективное изображение их сверстницы у окна, они, сообщалось, говорили, что девочка на картине «одинока, потому что ее прямые волосы делают ее непривлекательной и нежеланной». Когда им предлагали проективный тест незаконченных предложений, они якобы сопоставляли хорошенькие волосы с понятием «быть счастливой», а прямые — с «плохими, нелюбимыми вещами».

Президент агентства резюмировал данные исследования матерей (их собственной ранней детской тоски) и дочерей, утверждая: «Мы можем видеть, что, несмотря на поверхностные сомнения матерей относительно того, чтобы делать домашнюю химическую завивку своим детям, у матерей есть очень сильное подспудное стремление к кудрявым маленьким девочкам». (В это нетрудно поверить, учитывая тот факт, что торговцы средствами для ухода за волосами не переставали приучать американских женщин к мысли «волнистые-волосы-делают-тебя-прекрасной» в течение десятилетий.)

Семь с половиной фунтов данных, детализирующих все исследования, было передано креативщикам агентства, после чего был проведен ряд «творческих мастерских» под руководством «известного авторитета в области детской психологии». Очевидно, этому авторитету нужно было успокоить креативщиков относительно проекта, так как он заявил: «Некоторые из вас могут среагировать, как многие взрослые женщины, и сказать “Как ужасно делать детям химическую завивку!”, и так и не понять, что на