Простой сложный разговор. Модель легкого и эффективного общения - Элисон Вуд Брукс

В 2016 году Кэрри Фишер опубликовала свою третью автобиографическую книгу «Дневник принцессы», основанную на записях, которые актриса вела во время съемок первого фильма «Звездных войн». Фишер забыла об этом дневнике и лишь спустя десятилетия нашла его в коробке под половицей. В «Дневнике принцессы» описано начало съемок «Звездных войн» и то, как юная Кэрри пережила неожиданно обрушившуюся на нее славу. Но, безусловно, самым большим откровением, попавшим во все газетные заголовки о книге, стал роман актрисы с ее коллегой и партнером Харрисоном Фордом. На тот момент Фишер было девятнадцать лет, Форду — тридцать три, он был женат и имел двоих детей.

В ноябре 2016-го Фишер снова появилась в программе Fresh Air для продвижения книги. Это было одно из ее последних публичных выступлений: примерно через месяц после выхода интервью в эфир актриса скончалась от сердечного приступа.

В начале интервью Гросс затрагивает самую деликатную тему.

— Итак, главной новостью стал ваш роман с Харрисоном Фордом во время съемок «Звездных войн», — говорит Гросс. — Вы предупредили его, что собираетесь написать об этом, до публикации книги?

— Конечно, — отвечает Фишер.

— Очень рада это слышать, — смеется Гросс. Фишер заверяет ее, что не стала бы публиковать мемуары, не поставив актера в известность.

— Но, предупредила я его или нет, это все равно похоже на западню. Даже мне это кажется западней, хотя я сама решила написать об этом, — говорит Фишер.

Гросс решает пойти дальше:

— Вы поставили его перед фактом или попросили разрешения?

— Я сказала ему, что нашла дневники, которые вела во время съемок первого фильма, и, скорее всего, опубликую их. А он просто поднял палец и ответил: «Мне нужен адвокат!»

Гросс смеется: каждый, кто знаком с грубоватым чувством юмора Форда, может представить себе этот диалог. Фишер рассказывает, что перед публикацией отправила рукопись Форду и дала возможность убрать из нее все, что он захочет, но ответа так и не получила.

Кэрри зачитывает отрывок из своего дневника, а затем Гросс задает дополнительные вопросы про роман с Фордом, стараясь добиться более ярких подробностей.

— Ваши отношения с Ханом Соло, которого Харрисон Форд играет в фильме, такие, знаете ли, типичные «любит — не любит», — говорит радиоведущая. — Ваши герои ненавидят друг друга, хотя на самом деле любят, да? И вот у вас такие отношения на экране, а в реальной жизни — роман. Как эта связь повлияла на вашу экранную химию?

— Думаю, нам стало комфортнее друг с другом, — отвечает Фишер. — Мне было проще подшучивать над ним. Я так сомневалась в себе, а этот роман дал мне хоть какую-то уверенность. Не знаю. — На записи ее голос звучит так, словно она анализирует ситуацию на ходу, как будто вопрос Гросс натолкнул ее на новые мысли. — Главное, что химия была, и это видно, — говорит она. — Но я не знаю, что было первым: химия на экране или химия в жизни.

Хотя Фишер уже писала об отношениях с Фордом в своих мемуарах, вопросы Гросс во время интервью пролили новый свет на одну из самых эпичных экранных историй любви. Этот вопрос, казалось, немного разрядил атмосферу. Теперь, когда самую важную проблему прояснили, можно спокойно обсудить другие темы.

Мы сразу замечаем, как ностальгическое настроение окрашивает вторую часть беседы. Они смеются над чрезмерной подростковой тревогой Фишер, неуклюжими диалогами в «Звездных войнах» и чудовищной прической принцессы Леи. За три десятилетия, прошедшие с их первого интервью, голос Фишер стал более хриплым, а ее мысли, похоже, всё чаще обращаются к прошлому. Голос Гросс тем временем стал глубже и теплее. Так и видишь перед собой двух старинных друзей, вспоминающих былое.

Но ближе к концу беседы Гросс задает вопрос на тему, которую они не обсуждали ни в одном из предыдущих интервью, — о Гэри, собаке Фишер.

— Какой он породы? — спрашивает Гросс.

— Французский бульдог, — отвечает Фишер. Оказывается, Гэри находится в студии вместе с актрисой: ей очень спокойно в его компании и она везде берет его с собой. — Он прямо сейчас лижет мне руку. Мне так приятно, когда он рядом.

— Действительно, я буквально слышу, как он лижет вашу руку, — внезапно говорит Гросс. Она смеется. На записи прекрасно различимы звуки быстрого облизывания. — Какой же он шумный! — восклицает ведущая.

— Конечно, у него же большущий язык, — произносит Фишер. Обе смеются. Гросс задает уточняющие вопросы, и они еще немного обсуждают Гэри: он сертифицированная собака-терапевт, она нашла его в «очень печальном зоомагазине» в Нью-Йорке, он хорошо воспитан.

— Поверить не могу: до сих пор слышно, как он вас облизывает, — говорит Гросс через некоторое время. Вскоре они заканчивают беседу. Прощаясь, Гросс передает Гэри привет.

— Я лизну его от вашего имени, — отвечает Фишер. Как раз на такой радостной ноте и следовало завершить их прекрасную беседу длиной в тридцать лет.

Подобные моменты — свидетельство блестящего мастерства Гросс как интервьюера. Благодаря тщательной подготовке[132] перед каждым интервью, безукоризненному чутью, позволяющему придумывать проницательные вопросы на ходу, а также десятилетиям опыта, она создает для своих гостей атмосферу защищенности, в которой они могут откровенно высказать свое мнение. Но это также доказательство эффективности вопросов как метода, помогающего построить невероятно насыщенные, удивительные беседы.

Вопросы

Вернемся к координационной игре. Если темы — это игровые фишки, то вопросы — это руки, которые берут фишки, катают их между пальцами и перемещают по доске. Вопросы — самый действенный инструмент[133], которым мы располагаем, чтобы поднимать, менять и удерживать темы. Задавая вопросы, мы достигаем максимального уровня, потому что без них беседа рискует превратиться в параллельные монологи[134] собеседников. Вопросы же побуждают говорящих отвечать, взаимодействовать и выстраивать диалог — они позволяют людям сотрудничать и заниматься со-творчеством. Задавая вопросы, вы предлагаете собеседнику поделиться новой информацией[135], а это наиболее простой путь к тому, чтобы понять его мысли. Новая информация, в свою очередь, может вдохновить на новые вопросы, и так строится увлекательный диалог между тем, кто спрашивает, и тем, кто отвечает. Беседы Гросс и Фишер были такими захватывающими, потому что вопросы Гросс позволяли раскрыть точку зрения Фишер. Вопросы — лучший способ узнать мнение людей[136], что необходимо для достижения наших целей в каждом секторе компаса общения.

К счастью, способность задавать вопросы — это уникальный дар эволюции[137]. Приматы, живущие в неволе, например бонобо, научились удивительно хорошо общаться с людьми[138], используя лексиграммы — образы, символически обозначающие человеческие слова. С их помощью обезьяны могут отвечать на вопросы и указывать на предметы. Но даже блестяще обученные приматы не способны задавать элементарные вопросы. Между тем во всем