Сожженные приношения - Роберт Мараско

поняла его беспокойство. Тетушка скромно постучала в стеклянную дверь, и Мэриан, рыхлившая землю вокруг большого скелета того, что некогда было восковой бегонией, жестом пригласила ее входить не стесняясь. Тетя Элизабет показала на дверную ручку и помотала головой. Мэриан бросила лопатку и открыла дверь изнутри, покрутив и проверив ручку.

– Тут не заперто, – сказала она тетушке и вернулась обратно мимо рядов рыжих и синих горшков, в большинстве которых торчали безжизненные бурые пеньки.

Стеклянные стены были отмыты, по крайней мере на нижнем уровне, битые горшки убраны, а растения, вошедшие в категорию «возможно», выстроились ровными рядами на полках и длинных столах.

Тетя Элизабет медленно продвигалась к рабочему месту Мэриан, с трудом волоча ноги по полу, засыпанному гравийной крошкой.

– Вы позавтракали?

– Слишком поздно для завтрака, – сказала тетя Элизабет. – Я неприлично проспала.

Голос у нее изменился, звучал натужно и дребезжал. Лицо при ближайшем рассмотрении оказалось бледным, с темными кругами под глазами.

– Как Дэвид? – спросила она.

– Лучше. Слава богу, все кончилось хорошо. – Она прижала землю вокруг растения и полила его.

– Ты не поверишь, до чего я перепугалась, увидев его таким. Мой Дейви… – Голос тетушки задрожал еще сильнее. Она прислонилась к столу для опоры.

– Мы все испугались, – ответила Мэриан. – Я всячески занимаю себя, чтобы не думать об этом. Но теперь с ним, слава богу, все в порядке.

Она протиснулась мимо тети Элизабет, чтобы взять пластиковый пакет с садовым грунтом. Вблизи перемены в тетушке еще больше поразили Мэриан. Старушка тряслась, кожа у нее на лице и на шее обвисла и так истончилась, что казалась почти прозрачной.

Тетя Элизабет вытерла глаза.

– Мэриан… – проговорила она с запинкой. – Я не… я не трогала обогреватель.

Это заявление застало Мэриан врасплох.

– Ну… конечно не трогали, тетя Элизабет.

– Если бы трогала, – продолжила тетя Элизабет, – я бы точно запомнила.

– Никто не говорит, что вы трогали.

– Я просто укрыла его, вот и все.

Мэриан замерла:

– Укрыли его? – Она посмотрела на тетю Элизабет. – О чем вы говорите?

– Было холодно. Иногда я заглядываю к нему. И если он скинул одеяло… – Она медленно принуждала слова выходить, задыхаясь от усилий.

– Вы были в комнате Дэвида? Сегодня ночью?

– Я сказала Бену. Иногда я не могу заснуть и…

– Постойте-ка, – перебила ее Мэриан. – Когда вы зашли к Дэвиду, во сколько?

– Не помню точно. – Губы у тетушки пересохли и дрожали.

– И Бен это знает?

– Я сказала ему вчера. Пока ты ходила вниз.

Мэриан помнила, как спросила мужа, известно ли ему еще что-нибудь, а он проигнорировал ее вопрос. И даже сегодня утром представлял произошедшее каким-то нелепым несчастным случаем или предполагал, что Дэвид сам включил обогреватель, но был слишком напуган, чтобы сразу признаться. Почему муж ничего не сказал ей про тетю Элизабет?

– Что именно вы делали в спальне Дэвида, тетя Элизабет?

– Говорю же, только укрыла его: он сбросил одеяло. – Она обхватила ладонью вторую руку повыше локтя, словно бы отгоняя воспоминания о ночной прохладе. – Было холодно, этот дом сделался таким холодным…

– И больше ничего?

– Нет.

– Окна? – (Тетушка отрицательно помотала головой.) – Дверь? Дверь Дэвида никогда не запирается и даже не закрывается. А ночью она оказалась запертой, Бену пришлось ее выламывать.

– Я не трогала дверь.

– Но она же не могла закрыться сама.

Мэриан смотрела прямо в лицо тете Элизабет; та отвела глаза.

– Наверное, я могла… закрыть ее… машинально.

– Машинально?

– Не помню. – Она вдруг качнула головой. – А, нет, помню. Был сквозняк. И я подумала, что, если дверь прикрыть…

– Что еще вы помните?

– Но запереть ее я не могла. Зачем?

– Ладно, вы не запирали, она сама заперлась. А что с окнами?

– Окна были открыты.

– Они были закрыты, когда туда прорвался Бен. Наглухо.

– Дэвид сам мог закрыть их.

– Дэвид спал.

– До того, как уснул.

– И затем снова открыл перед вашим приходом? Давайте не терять логики, тетя Элизабет.

– Как я могу оставаться логичной, когда ты на меня кричишь? От твоего крика я даже думать не могу.

– Я не кричу.

– Кричишь и обвиняешь меня в… не знаю, в чем ты меня обвиняешь.

Мэриан демонстративно сбавила громкость голоса:

– Я ни в чем вас не обвиняю. Но разве не разумно с моей стороны попытаться выяснить, как включился обогреватель?

– Бен ни разу не намекнул, что это я его включила.

– Если… – сказала Мэриан, повысив голос, чтобы перекрыть слова тетушки, – если я и предполагаю такое, то лишь как случайность; разумеется, не для того, чтобы причинить вред Дэвиду.

– Я? Причинить вред Дэвиду?

– Я говорю о случайности.

– Даже случайно это невозможно. – Тетушка рылась в кармане в поисках носового платка, руки у нее были белыми, с торчащими костяшками, почти как у трупа.

– Бессмысленно обсуждать это дальше. Все позади, Дэвид в порядке.

Мэриан смотрела, как тетя вытирает глаза. Платье, пестрое ситцевое платье с короткими рукавами, которое Мэриан видела на ней раньше, бесформенно повисло на старческой фигуре. Она внезапно предстала перед Мэриан очень старой, настолько старой, что казалась видением. Возможно, этому было простое объяснение – отсутствие макияжа и еженедельных визитов к парикмахеру. Но эта дрожь, эта перемена в голосе?

– Где Бен? – спросила тетя Элизабет. – Бен мне поверит.

Мэриан вздохнула, сдавшись:

– Я тоже вам верю.

– Не веришь, – возразила тетя Элизабет и отодвинула свой локоть от руки Мэриан.

– Нам просто нужно быть более осторожными, вот и все. – Во время разговора Мэриан стянула садовые перчатки, но сейчас принялась вновь надевать их.

– Это ты про меня?

– Вам семьдесят четыре, тетя Элизабет.

– И что же?

Мэриан не считала свои слова жестокими, они были просто честными. Но теперь она жалела о сказанном.

– Мы все бываем забывчивы, – проговорила она.

– Я не забывчива, Мэриан, – тихо ответила тетя Элизабет. – Я знаю, что делаю.

– Конечно знаете, – согласилась Мэриан. – Давайте я приготовлю вам завтрак.

– Я не хочу завтракать. – Тетушка повернулась к выходу. – Пожалуйста, передай Бену, что я у себя.

– Я принесу еду вам в комнату, если хотите.

Тетя Элизабет застыла и оперлась о стол.

– Как приносишь в комнату ей – той, другой пожилой женщине? Право, Мэриан, не стоит беспокоиться.

* * *

Бен проснулся с болью над обоими глазами, не помогли ни аспирин, ни темные очки, надетые на время поездки в Саутолд. В какой-то момент ему пришлось остановиться на дороге – не только из-за боли, но и из-за помутившегося на мгновение зрения. Помутнение прошло, боль осталась.

Разговаривая с тетей Элизабет, он говорил сквозь эту боль.

– Я ни разу не видел, чтобы ты так рыдала.

Она сидела на