Лют - Дженнифер Торн

шаг в сторону, чтобы он мог пролезть в щель. Пес нерешительно оглядывается на меня. В его глазах сожаление. Даже Макс считает, что это плохая идея. Тянусь к ошейнику, чтобы оттащить пса от двери, но не успеваю взяться за него: долей секунды раньше с подъездной дорожки вспархивает жирный лесной голубь, и все, я опоздала, Макс пулей уносится прочь.

Мне слышен топот детских ножек по деревянному полу наверху. Слышен бодрый голос Хью, притворяющегося, что сегодня у нас в семье еще одно обычное счастливое утро. Так ведь и есть!

– Ну ты подумай! – кричу я, задрав голову. – Макс убежал на улицу, вот черт! Надо его…

Немного выждав, торопливо перемещаюсь в обувную кладовку. Выуживаю из сушильного шкафа толстые носки, натягиваю их на ноги, влезаю в походные ботинки, крепко завязываю шнурки. Хватаю с вешалки зеленую парку – на случай ветра. По утрам здесь холодно даже в середине лета. Проворно возвращаюсь в главный холл, по пути замечаю торчащую изза лестницы голову, и это не Хью. На меня бесстрастно взирает Чарли.

– Эй, дружочек, скажешь папе, что я пошла за Максом, ладно? Кто-то забыл закрыть дверь. – Впрямую свалить вину на Салли было бы слишком явным враньем, хотя именно на нее я и намекаю. – Я ненадолго.

– Чарли не реагирует. У меня взмокают подмышки. Ступай предупреди папу, – более твердо говорю я.

– Будь осторожна, – шепотом отзывается мой сын и убегает.

Не давая себе времени передумать, я выскальзываю за дверь. В одно мгновение.

Я снова дышу. Воздух одновременно сладок и солоноват. Ветер доносит слабый запах дыма – не такого, какой бывает от дров в горящем камине. Может, это дым от походных костров на Суннане. Или тех, что я видела на скале Иосифа. Ничего ты не видела. Забудь.

Я готова к тому, что за Максом придется тащиться до самого залива, но неожиданно замечаю его на окраине деревни: пес с энтузиазмом обнюхивает кустик морозника, очевидно, помеченный йорком миссис Тавиш на прошлой неделе. Макс видит, что я приближаюсь, но так увлечен, что не может оторваться от своего занятия и лишь морщит лоб в беспомощной, мучительной панике. Я почти неохотно беру его за ошейник, затем приседаю перед ним на корточки и глажу по спине.

– Ш-ш-ш. Все хорошо, приятель. Мы пока не идем домой.

Снова отпускаю его, и, бросив на меня взгляд, исполненный глубокого смущения, Макс трусит по мостовой главной улицы. Сегодня как-то чересчур тихо. Еще тише, чем вчера. Все будто замерло. Я иду по деревне и пытаюсь уловить звуки, которые всегда воспринимала как данность. В этом доме обычно бормочет радио – спектакли или новости, а Дженет Мерроу из соседнего коттеджа любит поговорить со своими кошками. Из-за дверей паба, даже когда он закрыт, всегда слышен шум: скрежет стульев по неровному деревянному полу, глухой стук перекатываемых пивных бочек. В деревне есть свои «жаворонки», которые с утра пораньше выводят собак или прогуливаются с тростью. Я надеваю на лицо приветливое выражение, готовая встречать прохожих тщательно отрепетированной беззаботной улыбкой и кивком, но вокруг ни души. Такое ощущение, что я неправильно понимаю смысл сегодняшнего дня и в День «Д» люди не умирают, а исчезают.

Может, я тоже умерла и просто этого не поняла. Меня убило обломившейся веткой, мое тело лежит на дороге, а то, что от меня осталось, побрело дальше, не осознав происшедшего. От дурацкой мысли по моим дурацким рукам бегут дурацкие мурашки. Останавливаюсь, растираю плечи, глядя в темное окно одного из коттеджей на севере деревни, стоящего впритык к дороге. Занавески, белые, расшитые мелкими красными розочками, так плотно задернуты, что скорее напоминают фото, наклеенное на стекло.

Глаза постепенно привыкают, и вот я уже не вижу ничего, кроме своего прозрачного отражения. Я не ищу доказательств, я и так знаю, что не умерла, но все равно не отрываю взгляда от собственного силуэта.

Из-за двери раздается негромкий лязг, потом шипение. Кто-то поставил на плиту чайник. Я моргаю, улыбаюсь, отражение улыбается мне в ответ, и я ухожу прежде, чем кто-нибудь поймает меня на том, что я позволила себе быть самой собой.

Окидываю взглядом дорогу, но Макса в пределах видимости нет, он куда-то удрал. Скорее всего, на вересковую пустошь, привлеченный дурманящей вонью помета диких коз. Откидываю с лица волосы, уже пожалев об этой маленькой вылазке. Все это, конечно, весело, но только до тех пор, пока не приходится силой вытаскивать пса весом в семьдесят фунтов из кучи дерьма, в которой он с наслаждением катается.

Выйдя из деревни, заслоняю ладонью глаза и всматриваюсь в пустошь. Не помню, когда в последний раз безоблачная погода держалась столько дней подряд. Картинка невероятно резкая, словно после коррекции зрения у того, кто всю жизнь прожил, не подозревая, что плохо видел. Но даже когда глаза адаптируются, я не различаю вдали ничего похожего на собаку.

– Он не мог далеко уйти, он где-то тут, – бормочу я. Видимо, это дежурная фраза, подходящая для любого случая, когда на Люте кто-то или что-то теряется. Куда подевались все жители деревни? Они где-то тут.

До сих пор не понимаю, с чего вдруг Чарли взбрело в голову бродить по острову в одиночку. Кажется, он и сам не знает, и это тревожит меня еще больше. Надеюсь, поиски Макса увенчаются успехом быстрее.

Я выхожу на изрытую колеями грунтовку, ведущую на север; при помощи резинки, снятой с запястья, завязываю волосы в хвост и вспоминаю, что сегодня вообще не расчесывалась. И зубы не чистила. Наверное, все попрятались от моего зловонного дыхания.

Внезапно сзади раздается грохот и оглушительный визг – так близко, что у меня заходится сердце. Я оборачиваюсь. В шести дюймах от меня поблескивает передний бампер пикапа, над колесами оседают облачка пыли. Из кабины вываливается Джон Эшфорд.

Я вас не заметил. Господь всемогущий, чуть не сбил! – Он шумно фыркает, утирая рукой лысеющую голову, издает короткое громкое: – Ха! – Потом сгибается пополам от смеха. – Ох, ну надо же! Я тоже нервно смеюсь, хотя мой рассудок кричит: «Это не смешно! Что тут, блин, смешного? Меня чуть не сбил грузовик!»

– Клянусь богом, вы появились из ниоткуда. Вас как будто с неба спустили.

– Я… Нет! Я вышла в…

– Нет-нет, нисколько не сомневаюсь, вина полностью на мне. – Джон Эшфорд серьезнеет. – Еще рано.

– Рано.

– Значит, вы шли повидать Мэтти?

За последние семь лет такого не было ни разу.

– Гм, нет. – Оглядываюсь по сторонам. – Я гоняюсь за псом. Он улизнул через парадную дверь, пока никто не видел. – Закатываю глаза для пущей