Деньги не пахнут 6 - Константин Владимирович Ежов

Никто не хотел снова пережить кошмар, подобный кризису 2008 года, когда целый рынок содрогнулся под ногами, и тысячи аккуратно разложенных яиц оказались в разбитом гнезде.

Потому ни один из присутствующих не мог позволить себе отмахнуться от человека, утверждавшего, что способен предсказать подобное.

Наконец, чей-то голос прорезал вязкую тишину, как лезвие ножа сквозь воск:

– Какова минимальная сумма инвестиций?

Сдержанно, без лишних эмоций. Но вопрос уже означал интерес. Хоть маленькую, но ставку.

– Один миллион долларов, – прозвучало спокойно.

Для них это было не деньгами, а скорее знаком участия – каплей, не влияющей на океан.

– К какому сроку необходимо внести средства?

– В течение шести недель или по достижении определённого объёма активов под управлением. Планируем мягкое закрытие на восьми миллиардах и окончательное – на одиннадцати с небольшим.

Кто-то из слушателей слегка приподнял брови.

Мягкое закрытие означало, что внешние инвесторы больше не смогут войти, а текущие – лишь увеличить долю. Жёсткое же ставило точку: двери захлопывались навсегда.

– Сколько уже собрано?

– Устные обязательства – восемь миллиардов.

По залу прошёл едва слышный шелест, словно ветер тронул бумажные страницы. Всем стало ясно: если не войти сейчас, потом будет поздно.

Платонов скользнул взглядом по циферблату дорогих часов на запястье.

– Время нашей встречи подходит к концу. Могу ли считать, что присутствующие заинтересованы в участии?

Ни слова в ответ. Но никто не двинулся с места.

Он чуть наклонился вперёд, голос стал тише, почти шепот:

– Следующий "чёрный лебедь" – это…

***

За дверью тем временем шумело другое море.

В коридоре кипела жизнь: приглушённые разговоры, лёгкий аромат кофе и духов, шелест дорогих костюмов. Люди стояли небольшими группами, будто случайно задержавшись, но взгляды упорно тянулись к одной двери – той, за которой находился "бутик" фонда Сергея Платонова.

Сквозь матовое стекло угадывались силуэты, смутные движения, слабое отражение света. Слова не проникали наружу, и от этого любопытство росло, как пламя под стеклянным колпаком.

– Встреча длится дольше, чем ожидалось, – шепнул кто-то.

– Значит, не всё так просто, – ответил другой, и в его голосе звучало не раздражение, а зависть.

В воздухе стояло напряжение, будто коридор ожидал чуда или катастрофы.

– Лица у них… странные, – тихо прошептал кто-то из стоящих у стены.

– Что они там обсуждают столько времени?

За закрытой дверью, в тесном помещении с мягким собрались представители двадцати крупнейших суверенных фондов мира. Саудовский Public Investment Fund, абудабийский ADIA, сингапурский GIC – эти титаны мировой финансовой арены редко оказывались вместе в одном зале.

Новость о столь необычной встрече разлетелась мгновенно, как электрический разряд по натянутому проводу. Любопытство множилось с каждой минутой, превращаясь в едва сдерживаемое нетерпение.

А у тех, чьи встречи с Сергеем Платоновым были накануне внезапно отменены, кипели совсем другие чувства.

"Какое-то стартап-финансовое агентство решилось отменить встречу с нами?" – звучало негодование в их взглядах. Сначала в сердцах зрело раздражение, намерение забыть об этом человеке навсегда. Но по мере того как слухи о происходящем внутри комнаты росли, раздражение сменилось настороженным интересом.

Любопытство, сперва едва ощутимое, превратилось в зудящее чувство возможной выгоды. Что там происходит? Какую тайну держит за закрытой дверью этот человек, если ради него в одну комнату собрались управляющие триллионных фондов?

И вдруг – грохот, короткий, как выстрел.

Дверь распахнулась, и из комнаты один за другим стали выходить участники совещания.

– К концу дня направим вам проект терм-листа, – произнёс кто-то на бегу.

За ним раздался торопливый голос молодого сотрудника Goldman:

– Это значит, сделка почти утверждена!

Люди, выходившие из-за двери, выглядели так, будто вернулись с того света. Ни радости, ни воодушевления. Лица – будто выжженные сомнением.

– Что-то долго у вас длилось, – осторожно спросил один из наблюдавших.

– Да… утомительно немного, – ответил кто-то из вышедших, натянуто улыбаясь.

Смех был неестественным, как треск стекла.

Если уж соглашение достигнуто, почему же ни один не выглядел довольным? В воздухе ощущалось напряжение, едва уловимый холод, словно из комнаты вместе с ними вышел сквозняк.

Тем временем к Платонову стремительно подошёл представитель пенсионного фонда Сан-Диего.

– Освободились уже? Может, найдётся время ещё на одну встречу?

Сергей улыбнулся вежливо, чуть наклонил голову.

– Простите, но на вечер запланированы внешние встречи. Вернусь поздно.

– А завтра? – не унимался собеседник.

Платонов кивком указал на своего помощника:

– Все вопросы – к нему.

После этого он растворился в толпе, оставив после себя лёгкий запах одеколона и гул вопросов без ответов.

Представитель фонда тут же переключился на помощника, пытаясь выпросить новую встречу, но тот был холоден и краток, как банковская выписка.

К тому моменту, когда Сергей окончательно исчез из поля зрения, толпа уже гудела. Слухи набирали обороты, как снежный ком.

Те, кому не удалось попасть внутрь, решили сменить тактику. Если сам Платонов недосягаем – нужно выведать хоть крупицу информации у тех, кто там был.

По коридору прошёл лёгкий шум:

– Вы ведь присутствовали на встрече? Что обсуждали?

– Да так… фонд с необычной стратегией, – рассеянно ответил один из участников.

– Просто старый знакомый попросил прийти. Ничего особенного.

Ответы были нарочито беспечными, но именно в них слышалось нечто странное.

Не простое равнодушие, а холодное утаивание.

"Пришёл по просьбе знакомого?" – эхом прокатилась мысль среди наблюдателей.

Значит, приглашение в ту комнату не было случайным. И за вежливой тишиной скрывалось нечто, что никто не спешил озвучить.

То, что происходило в кулуарах конференции, пахло куда большим, чем просто финансовыми переговорами. Слухи о закрытой встрече Сергея Платонова уже расползлись по залу, как дым по ветру. Люди в дорогих костюмах и с золотыми часами на запястьях шептались у кофейных столиков, будто на торгах знанием, которое стоит целого состояния. Кто-то из верхов явно проявил интерес – и это делало всё происходящее ещё более притягательным.

Выудить хоть крупицу информации оказалось непросто. Институциональные инвесторы, семейные фонды, владельцы миллиардных активов и даже представители хедж-фондов – все пытались узнать, что именно обсуждали за закрытыми дверями.

Но представитель пенсионного фонда Сан-Диего решил действовать по-другому. Сдержанная улыбка, лёгкий кивок, и он уже обращается к знакомому чиновнику из инвестиционного агентства Абу-Даби:

– Слишком долго