Жена-беглянка. Ребенок для попаданки - Константин Фрес

Казалось, что он не кричит.

Только в ушах у меня звенит, тревожно и страшно.

Но обернувшаяся ко мне раскрасневшаяся Марта благостно улыбалась.

А сверток на ее руках кряхтит и несмело ворочается.

— Мальчик! — передавая мне на руки ребенка, радостно произнесла она. — Хорошенький, чистенький, крепкий, как грибочек! Ну, загляденье, а не ребенок!

— Мальчик, — рассмеялась я сквозь слезы, прижимая ребенка к себе и рассматривая его красную мордашку с крепко зажмуренными глазами.

Он кряхтел и хныкал, и я приложила его к груди. В первый раз.

И снова ощутила волну счастья, такого небывалого и сильного, что еле смогла дышать.

— Все хорошо, — ворковала Марта, укутывая мне ноги одеялом. — Все славно прошло. Младенец здоров, ты здорова. Похоже, небеса к тебе благоволят!

А я смотрела на сопящего и кряхтящего на моих руках ребенка, как на невероятное чудо, и улыбка не сходила с моего лица.

Наконец-то я дождалась!

Наконец-то моя самая заветная мечта сбылась, и я держу на руках частичку себя, но совсем-совсем другую, отдельную от меня.

Я разглядывала его крохотные пальчики, обнимала его маленькое, но крепкое тельце, и смеялась, смеялась от счастья, забывая перенесенные муки и боль.

Один кулачок у сына был крепко сжат.

Так крепко, что старая Марта не смогла его разжать.

Даже теплая вода не расслабила крохотные пальчики.

— Отойдет, — сказала Марта. — Две-три теплых ванны, и он раскроет ладонь.

Но так долго ждать не пришлось.

Оказавшись у меня на руках, попробовав молока, ребенок разжал кулачок.

И в нем оказался алый, как кровь, большой рубин. Словно только что из рук ювелира, ограненный и правильный.

— Кровавый рубин! — зашептала Марта испуганно. — Магический камень! Не часто такое увидишь! Не часто!

Впрочем, я и без нее знала, что это такое.

Самый огромный дар, что ребенок может сделать родившей его матери.

Наверное, этот ребенок знал, как я хочу его.

Знал, что на все безумия в последние месяцы я пошла только ради него.

И он отблагодарил меня так, как только мог.

Полукровка, он сумел в знак благодарности вырастит этот камень из своей магии, подпитывая своей кровью.

От понимания этого слезы так и брызнули из моих глаз.

Я крепко прижала дитя к груди, несколько раз горячо поцеловала его.

Счастье и любовь захлестывали меня с головой.

Я ликовала так, что едва сдерживала себя от того, чтоб вскочить и запрыгать.

И только усталость и боль в теле меня от этого ограждали.

— Он будет охранять тебя от всех бед, — сказала Марта, рассматривая рдеющий в детской ручке камень. — Говорят, что ничего дурного с той, кому ребенок такой камень подарил, не приключается никогда.

— Что ж, мы узнаем об этом когда-нибудь, — ответила я.

— Давайте, госпожа, я заберу ребенка. Вам надо поспать.

— Оставь его, Марта. Я положу его себе на грудь и мы отдохнем вместе, — ответила я.

Мне ни на секунду не хотелось его отпускать.

Его запах, его тепло, его крошечные красные пальчики, маленькое личико с пухлыми щечками, бархатная, словно шкурка персика, кожа очаровывали меня. Я хотела его касаться каждый миг, чувствовать рядом.

— Тогда я посторожу вас, — сказала Марта, усаживаясь в кресло рядом с моей постелью.

Уснула я почти мгновенно.

Уставшая, но счастливая.

И просыпалась часто — как ребенок, ожидающий наутро какого-то праздника или волшебства.

Касалась теплой щечки ребенка и снова засыпала с улыбкой.

У моего счастья была еще одна причина: Ивар.

Я знала, что он придет посмотреть на племянника и поздравить меня. Иначе не сможет.

Тихонько вздыхая, я повторяла себе раз за разом, что Ивар не изменит своего решения.

И вместе нам не быть.

Но увидеть его — для меня это было тоже счастьем.

Маленьким подарком к такому величайшему дню…

Я проснулась ближе к полудню, отдохнувшая и здоровая.

— Ваш брат, Стюарт, приходил, — оповестила меня верная Марта, заметив, что я проснулась. Она, как и обещала, сидела и охраняла мой сон. — Обрадовался, что все у вас хорошо, и отправился в город, за подарком. А еще сказал, что ради такого случая сегодня отвезет на прииск угощения и бочку с добрым красненьким.

— Скажи ему, — вдруг выпалила я, — чтоб оповестил герцога Ла Форс о том, что у него племянник родился!

И сама устыдилась своей нетерпеливой и нескромной поспешности.

Но ждать больше и гадать, явится ли Ивар, я не могла.

Марта хмыкнула.

— Да за ним уже послали, — проворчала она.

— Кто? — удивилась я.

— Бездельник этот, Лисий Хвост, — ответила Марта. — Тот, что слонялся без дела и все подсматривал и подслушивал.

О нем-то я как-то совсем позабыла!

— И давно он поехал? —краснея и бледнея от волнения, спросила я.

— Да сразу, как вы уснули, госпожа, — ответила Марта. — Осведомился о вашем здоровье, о самочувствии младенца, и укатил. Паршивец… и ведь никто ему не указ.

— Он служит герцогу, — задумчиво произнесла я. — И только Ивар может ему приказывать. Только Ивара он слушается.

— Вот и выгнать его прочь! — сердилась Марта.

Похоже, она попыталась дать Лисьему Хвосту какое-то поручение.

Но он со свойственным ему нахальством отказал ей.

— Помоги-ка лучше мне встать и одеться, — попросила я.

— Не рановато ли? — забеспокоилась Марта. — Вдруг в обморок упадете?!

— Не думаю, — ответила я. — К тому же, если меня кто-то придет поздравить, не очень-то прилично принимать гостей, лежа в постели.

— И очень даже прилично, — ворчала Марта. — Думаете, кто-то из благородных дам встречает после родов гостей на пороге дома? Вот уж нет! Они неделю не вылезают из постели. Едят там же. И уж точно не затягивают корсет!

— И я тоже не стану, — весело ответила я. — Разве что чуть-чуть.

Марта принесла мне красивое платье — его я велела пошить себе специально к сроку родов, — из молочно-розового шелка, все расшитое мелким жемчугом.

Нижняя рубашечка была пошита из тонкого-тонкого нежного хлопка, и вся украшена розовыми ленточками и тонкими кружевами. Пышными, как пена морская.

Ребенка Марта тоже нарядила в беленькое хлопковое платьице, ушитое кружевами, и завернула в пеленки, украшенные моими монограммами, вышитыми алыми шелковыми нитками.

И в таком виде мы с моим сыном вышли к семье, в столовую, к обеду.

Сестры и братья