Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник - Джим Батчер

с учетом марева ситуация оставалась довольно неприятной, поскольку вражеские солдаты открыли плотный огонь с противоположной стороны Коламбус-драйв – даром что вслепую. В десяти футах от разрушенного моста нас уже не было видно, но это никак не препятствовало законам физики, и я чувствовал, как тело покрывается фантомными ранами, когда моих людей задевало шальными пулями в полном соответствии с холодной и безжалостной статистикой.

Я расправил щит на предельную ширину, развернулся лицом к врагу и, шагая задом наперед, крикнул:

– Прячьтесь за меня!

Некоторые – если точнее, небольшой отряд, собравшийся вокруг Баттерса и Сани, – не стали пренебрегать моим советом. Альфы, выскочившие из дымки с окровавленными мордами, тоже юркнули под защиту моего барьера. Обе ватаги сгрудились вокруг меня; добровольцы стали перезаряжать ружья, а я старался ступать медленно и уверенно, чтобы никого не потерять.

– Как долго ты сможешь держать щит? – спросил Баттерс.

– Долго не потребуется! – откликнулся я. – Они перестанут стрелять, как только…

Вражеский огонь стих.

– …Их авангард поднимется в парк и окажется на линии огня! – прокричал я в неожиданной тишине и убрал щит. – Адские погремушки, бежим!

Мы побежали. Добровольцам, собравшимся под моим ментальным стягом, мотивации было не занимать, но способностей хватало далеко не всем. Вокруг Сани и Баттерса собрались горожане в возрасте, и в обозримом будущем им не светили призовые места в марафонском забеге. Однако к их чести надо отметить, что оружие они держали по-деловому.

– Ружье, – бросил я соседу, который совсем выбился из сил, и тот передал мне дробовик. – Быстрее к павильону. И не останавливайся!

После чего я отстал и присоединился к арьергарду: Сане, Баттерсу и Альфам. Дробовик я отдал Баттерсу, и тот, спрятав под плащ деревянную рукоятку меча Веры, осмотрел ружье если не профессионально, то, по крайней мере, со знанием дела. Не говоря ни слова, я взглянул на Саню, тот кивнул, и мы цепочкой отправились назад к дороге: Саня и Баттерс двигались с оружием наготове, я – подняв тлеющий кончик взрывного жезла. Мохнатые Альфы тем временем метнулись на фланги и растворились в мареве.

Первыми из красноватой дымки появились, ясное дело, безволосые собаковидные твари. Стелясь по траве, они мчались нам навстречу.

– Получайте! – крикнул я и выставил перед собой боевой жезл. – Fuego!

Рявкнул дробовик Баттерса, метрономом застучал Санин «калашников», и посреди безволосых тварей расцвел огонь: они завыли, забились, захрипели и десятками прыснули в разные стороны, визжа от полученных ран. Первые преследователи, как видно, отчаялись добраться до нас, но продолжали шнырять туда-сюда, подставляя собратьев под огонь и замедляя продвижение всего отряда, пока мы не увидели, как за ними шествуют длиннорукие широкоплечие фигуры, закованные в броню.

Мы лишили их присутствия духа, но остановить не могли, поэтому стали отступать. Враг подбирался все ближе. Я без остановки орудовал боевым жезлом, посылая в неприятельскую гущу один золотисто-зеленый снаряд за другим, отчего передние ряды верещали от боли и ужаса, но их тут же сменяли новые твари, и разрыв между нами неуклонно сокращался.

– Вот и все! – прогремел Саня откуда-то сзади.

– Дрезден, ложись! – услышал я пронзительный крик Баттерса.

Что-то ударило меня по ногам, и я плюхнулся в траву.

– Огонь! – громогласно скомандовал Саня.

И надо мною грянул гром.

Я вжался в землю, ловя ртом воздух и инстинктивно прикрыв голову руками. Баттерс – это он по-дружески ударил меня под колени – распластался на траве в такой же позе, и тут я понял, что мы отступили к сооруженному свартальвами земляному валу, а на подмогу к нам пришла та самая четверть добровольцев, получившая команду оборонять павильон. Над лужайкой пронесся ураган картечи, посеявший хаос в рядах безволосых псов. Одна или две бронированные фигуры упали навзничь, но остальные слаженно отступили, унося с собою раненых.

– Не стрелять! – крикнул Саня. – Не стрелять!

Огонь прекратился – в первую очередь потому, что защитники павильона израсходовали патроны, – и остатки мобильной группы сумели взобраться на земляной вал.

– Контакт! – возвестил кто-то с другой стороны наших укреплений. – Огонь!

Грохнули дробовики. Взвыли копья Охотников.

– Саня! – завопил я.

– Уже бегу! – отозвался русский и бросился к северному валу, где не хватало командира.

– Занять огневые позиции! – крикнул я остальным. – Заряжай!

Мы с Баттерсом вскочили и юркнули за земляную стену, где оборонявшиеся – пожалуй, слишком многие – пытались понять, что стало с мобильным отрядом. Они собрались вокруг Рэнди, а тот стоял на коленях и причитал:

– Погибли… Все погибли!

– Баттерс, – позвал я.

– Угу. – Он подошел к Рэнди, приобнял его и негромко заговорил.

Я поднял глаза. Мои последователи смотрели на меня. Судя по лицам, им вовсе не хотелось услышать правду.

– Да, это так, – решительно и твердо начал я. – Враг разбил нас, но ценой немалых потерь. Прямо сейчас на Коламбус-драйв лежит тысяча мертвых злодеев, а остальные вынуждены идти по трупам своих товарищей. – Я обвел глазами окружавших меня людей. – Вы ничего мне не должны. Хотите бежать? Останавливать не стану. Но в данный момент враг напирает с трех сторон. Если не с четырех. Не исключаю, что можно отступить, если идти строго на запад. Если вас это устраивает, вперед. Но оружие и боеприпасы оставьте здесь. Они понадобятся тем, кто останется. Надо остановить врага здесь и сейчас, иначе город будет беззащитен.

В дальней стороне павильона грянул ружейный гром, за ним последовали одиночные выстрелы. Похоже, первая атака врага на наши укрепления захлебнулась.

– Вы пришли сюда, чтобы сражаться. И они тоже. Если в городе остались те, кого вы любите, у вас есть причина остаться. В ином случае оружие, недавно уничтожившее почти весь мобильный отряд, погубит ваших близких. Решайте. Только быстро.

Последовало долгое молчание. Все смотрели только на меня.

Баттерс стоял справа от Рэнди. Я присел слева.

– Мы не сможем их одолеть, – всхлипывал Рэнди. – Никто не сможет…

Я коснулся его плеча.

Тощий парень поднял заплаканное лицо. Я не назвал бы его трусом. Просто он не был готов увидеть то, что увидел.

– Их никто не сможет победить… – прошептал он.

Я заглянул ему в глаза – опасный момент! – а затем твердо заявил:

– Я смогу.

Встав, я протянул ему руку:

– Но не в одиночку. Без твоей помощи не обойтись.

Он уставился на мою ладонь.

Добровольцы смотрели на нас. В воздухе повисла напряженная и хрустально-хрупкая тишина. Все они – что защитники павильона, что пережившие нашу вылазку – были в ужасе.

И каждый ожидал реакции Рэнди.

Тот на секунду закрыл глаза. Затем прошептал:

– У меня вчера дочка родилась. Она еще в роддоме. Говорят, ее рано перевозить.

– Что ж, – сказал я, – в таком случае все просто. Но «просто» и «легко» – не