Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер

– Итак, Гарри, – произнес он, подходя ближе. – О чем мы с вами поговорим?

Глава 29

– Это вы хотели поговорить, – напомнил я. – И не называйте меня Гарри. Гарри меня называют мои друзья.

Он поднял руку ладонью вверх.

– А кто сказал, что я не могу стать вашим другом?

– Я сказал, Ник, – ответил я. – Хотите, повторю. Вы не можете стать моим другом.

– Если я должен называть вас Дрезденом, по справедливости вы должны звать меня Архлеон.

– Архлеон? – переспросил я. – И кого может скушать такой суперлев рыкающий? Немного претенциозно, вы не находите?

На долю секунды его улыбка сделалась прямо-таки почти искренней.

– Для изгоя-безбожника вы, пожалуй, слишком хорошо знакомы с Писанием. Вы ведь понимаете, что я могу убить вас?

– Выйдет большая потасовка, – заметил я. – И как знать? Может, повезет и мне.

Если очень, очень, очень повезет.

Никодимус согласно кивнул:

– Но только по везению.

– Ага, – отозвался я.

– Тем не менее вы предлагаете подобное безрассудство?

– Привычка, – объяснил я. – В этом отношении вы ничем не отличаетесь от остальных, поверьте мне.

– Да, я выбрал для вас верную монету. – Он медленно начал обходить меня по кругу, словно покупатель – машину в салоне. – Ходят слухи, что один из Стражей разит своих противников Адским Огнем. Как вам это нравится?

– Я предпочел бы, чтобы он сопровождался ароматом альпийской свежести или, допустим, лесной хвои, а не только тухлых яиц.

Никодимус завершил круг и выгнул бровь:

– Вы не взяли монету.

– Я бы с удовольствием, но она у меня в свинье-копилке, – ответил я. – А свинок я не бью. Они слишком хорошенькие.

– Должно быть, тень Ласкиэли ускользнула, – произнес Никодимус, качая головой. – У нее было несколько лет на то, чтобы поладить с вами, но вы все еще отвергаете наши дары.

– Такие, понимаете ли, с маленьким завитым хвостиком и большими печальными карими глазами, – продолжал я, словно он не говорил ничего.

Один из его каблуков стукнул по полу с неожиданной силой, и он остановился. Несколько раз он шумно вдохнул и выдохнул через нос.

– Определенно, это именно та монета, что вам нужна. – Он осторожно сцепил руки за спиной. – Дрезден, вы совершенно искаженно нас себе представляете. Так случилось, что при нашей первой встрече мы действовали с прямо противоположными друг другу целями, так что вы, возможно, почерпнули все свои познания о нас от Карпентера и его сподвижников. Церковь всегда отличалась качественно поставленной пропагандой.

– Мне кажется, убийства, страдания и разрушения, которые вы и ваши люди оставляете за собой, очень убедительно говорят сами за себя.

Никодимус закатил глаза:

– Да ладно вам, Дрезден. Вы сами время от времени совершаете подобное. Бедолага Кассий все мне рассказал о том, как вы обошлись с ним там, в гостинице.

– Надо же, – ухмыльнулся я. – Случись кому войти посреди вашей фразы, мне положено покраснеть или как?

Секунду он молча смотрел на меня, а затем эмоции и вообще какое-либо выражение испарились с его лица, как роса с восходом солнца в пустыне. То, что на нем осталось, мало отличалось от совершеннейшей пустоты.

– Гарри Дрезден, – произнес он так тихо, что я едва разобрал его слова. – Я восхищаюсь вашей дерзостью перед лицом сил, превосходящих вашу. Я всегда восхищался ею. Однако tempus fugit[2]. Для нас всех.

Я заморгал.

Для нас всех? Что, черт подери, он хотел этим сказать?

– Вы обращали внимание на окружающие вас знаки? – спросил Никодимус. – На существ, поступающих вопреки своей натуре? На созданий, ведущих себя так, как им не полагалось бы? На то, как отбрасываются ими старые обычаи и традиции?

Я прищурился:

– Вы говорите о Черном Совете?

Он склонил голову чуть набок. Потом уголок его рта дернулся, и он едва заметно кивнул.

– Они перемещаются в тени, манипулируют марионетками. Некоторые из них могут входить в ваш Совет, да. Что ж, неплохое название.

– Не разыгрывайте из себя невинного младенца, – буркнул я. – Я видел последствия их налета на Арктис-Тор. Я знаю, как пахнет Адский Огонь. В этом участвовал кто-то из ваших.

Никодимус.

Потрясенно моргнул.

А потом ринулся вперед – быстро. Так быстро, что, когда я сообразил, что он сорвался с места, спина моя уже врезалась в стену, находившуюся на расстоянии двух десятков футов от меня. Он не пытался причинить мне увечья. В противном