Я не вру, мама… - Тимур Нигматуллин
– Муратов, одурел? – Бениславская схватила меня за руку.
Голова закружилась, и я, потеряв равновесие, навалился на Алису. Она с трудом удержалась на ногах и обняла меня.
– Ты зачем это сделала? – спросил я. – Это же плохо!
– Вырастешь – поймешь, – сказала она. – Наш выход. Ты нормально?
Нормальным меня в этот момент назвать можно было с трудом. Мир не то чтобы перевернулся. Нет. Все так же. Стою на ногах. Руки держат гитару. Тело движется к входу в актовый зал. Тетка с красным галстуком на шее кричит мне в ухо: «Врун! Я тебя запомнила». Пиркин идет к центру сцены. За ним вышагивает очумевший от внимания Иваниди. Мы стоим на сцене Дворца пионеров. На дворе бабье лето восемьдесят седьмого года, и звучит моя любимая песня «Комарово»…
Когда Пиркин запел «…где качается на дюнах Шегеметьевский багкас», у гитары Иваниди отвалился гриф. Он подхватил его и, словно шаман с бубном, стал лупить им по корпусу гитары. Пиркин в жилетке, в рубашке пел про карельские скалы, про клады и про то, что их не надо, про краешек земли. Зрители хлопали и подпевали. В дверях показалась группа в костюмах кукурузы и тоже подпевала нам.
Я снова зажмурил глаза, и мир пропал. Пропали все. Мир. Сцена. Дворец пионеров. Люди, сидевшие в зале. Сталкер. Алиса. Я сам исчез. И только песня плыла по Ишиму, повторяя все изгибы и повороты реки, отдаваясь эхом в дальних камышовых зарослях и там затихая.
– Мама?
– Что, сынок?
– А Комарово – это где?
– Под Ленинградом.
– Который раньше был Санкт-Петербургом?
– Да, сынок. Спи!
– А ноготков у нас не осталось?
– Календулы?
– Да.
– Ты уже не болеешь. Спи!
Я засыпал и, проваливаясь в сон, вздрагивал от доносившихся из-за стены криков дяди Наума, который материл московских монтажников, наглухо заваривших раздвижные створки купола обсерватории.
Часть вторая
Глава 1
Прямая речь
– Алиев?
– Я!
– Бениславская?
– Здесь!
– Иваниди?
– Он уехал, учительница!
– Кто еще уехал?
– Пиркин!
– Махметова?
– Куда я поеду? Здесь я!
– Муратов?
– Его нет, учительница!
– Тоже уехал?
– Нет, его просто нет!
– Десять минут ждем Муратова, и ставлю ему «Н».
– Он будет, – приподнимаясь из-за парты, заверяет Алиса Бениславская. – Он успеет!
Учительница идет к доске и пишет тему урока.
– Тема урока – прямая речь. Алиса, пока мы все ждем Муратова, расскажи нам правила оформления прямой речи на письме. Прошу!
Правила прямой речи просты: не обзываться, не отворачиваться от противника, выигрывая – быстрее сматываться, что и делает ученик 5 «Ж» класса средней школы номер 110 Муратов (то есть я), обыграв двоих старшеклассников в фантики. Старшеклассниками эти двое зовутся номинально, по возрасту. В реальности это два второгодника: рыжий Гога остался из-за математики, что не мешает ему на глаз определять количество фантиков в стопке; у черного Маги с поломанным носом трудности с русским языком как в школе, так и в жизни, но этот минус с лихвой компенсируется одним предложением, которое он выучил наизусть: «Отдал быстро!»
– Гоги и Магоги, я же честно выиграл!
– Ты хлюздил! – Рыжий Гога подался ко мне. – Покажи ладонь! И что еще за Гоги и Магоги, а?
– Отдал быстро! – взревел Мага и схватил меня за руку.
Игра шла в закрытой кабине памятника первоцелинникам – тракторе «Кировец», установленном на искусственной сопке посредине лесопосадки. Зеленая полоса начиналась при въезде в город со стороны аэропорта и шла стеной до самой школы. Я огляделся по сторонам: если и бежать, то лучше сразу в школу.
– Мылом намазал, – Гога провел пальцем по моей ладони, – прилипали фантики.
– Урою! – снова взревел Мага и на секунду отпустил мою руку.
Этого мне хватило, чтобы толкнуть дверь «Кировца» плечом и выпрыгнуть из кабины на землю. Ранец слетел с плеч, я его подхватил и метнулся сквозь кусты акации на тропинку, ведущую к школе. Вылетев из трактора, Гога и Магога погнались за мной, словно доисторические охотники за мамонтами.
Эх, был бы Иваниди рядом, разве сверкали бы так мои пятки? Но Иваниди уехал. Уехал в самый неподходящий момент. За лето он сравнялся ростом с Гоги и Магоги, вышел против них раз на раз, побил обоих и навсегда отвадил их от шатания по нашему двору в поисках «отдал быстро». Но это навсегда продлилось ровно до его отъезда. Даже при том, что я действительно схитрил в игре, вопросов бы не было и не понадобилось бы спасаться бегством. Но Иваниди ест оливки в Греции, ровно так же, как и Пиркин ест их в Израиле. А Муратов, убегая, на ходу колется о кусты шиповника, которыми густо усажена дорога к школе…
Пиркины уехали первыми. Еще вечером тетя Таня с тазиком воды сидела у нас в квартире перед телевизором и тетя Хеба уступала ей место, отодвигая в сторону свой зад, а уже на следующее утро дядя Владик, смущаясь и краснея, вручил тете Хебе бумагу.
– Что это за расписка, Владик? – щурясь, спросила тетя Хеба. – О чем она, я без очков не вижу.
– Долговая, – краснея еще больше, сказал дядя Владик и постучал в нашу дверь.
Оказалось, что Пиркиным должны все! Мы со своим румынским гарнитуром, Иваниди – после спасения сына от милиции. Даже дядя Наум – хотя Пиркины ему никогда не занимали – умудрился попасть на довольно приличную сумму.
– Примерно три ящика выпил за их счет, – сказал он, рассматривая цифры на бумаге, – всего три ящика с восемьдесят шестого по девяносто первый. Муратов, скажи мне, зачем людям, уезжающим из Союза, эти рубли в момент, когда Союз рушится?
– Не знаю, – пожал я плечами, пытаясь настроить телевизор дяди Наума.
Ручка переключателя каналов была отломана, и приходилось их перещелкивать плоскогубцами. По экрану шли волны, и телик с шипением показывал то разворошенный муравейник, то косые бегающие линии. Наконец мелькнула картинка, и я застопорил плоскогубцы, прижав их вплотную к надписи «Чайка». Сквозь помехи вырисовывался профиль диктора, словно он вещал не из Останкино, а был посланником инопланетян и продирался через черные дыры, толщи атмосферных слоев и ядерные грибы Семипалатинского полигона с какой-то важной новостью для землян. Профиль мерцал, заикался, затем разделился на части и стал заикаться уже женским голосом.
– Чуть левее поверни, – тяжело сказал дядя Наум, – не могу суть уловить.
Я аккуратно сдвинул плоскогубцы влево, картинка сначала поплыла, смещаясь с центра
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Я не вру, мама… - Тимур Нигматуллин, относящееся к жанру Биографии и Мемуары. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
