Снежная ловушка мистера Куина - Бенедикт Браун

Еще были комната с гигантским фениксом на одной из стен, комната для шитья, а также прачечная, но ни в одной из них оружия не нашлось.

Я прошел по коридору и обратно и уже хотел сдаться, но потом решил заглянуть еще в несколько комнат в другом направлении, просто на всякий случай. И что же вы думаете? За первой же дверью напротив зеркальной комнаты нашлась оружейная. Конечно, она была оформлена в неподражаемом стиле Сесила Синклера. Одна стена была разрисована яркими красками, но на расставленных стойках были ножи, мечи, пики, копья и, да, ружья и пистолеты. На некоторых из них был герб Корнуоллисов, и, что еще лучше, в одной из витрин нашлось пустое место, как раз подходящее для небольшого пистолета.

Орудие убийства определенно лежало там. Но теперь я столкнулся с другой проблемой. Я снял несколько пистолетов, но все они оказались незаряженными.

– Где этот негодяй нашел патроны? – размышлял я вслух.

Никаких признаков, что в комнате хранятся пули, не было, поэтому мое великое открытие оказалось не таким полезным. Я надеялся, что смогу исключить возможность того, что убийство было спланировано заранее, но это было возможно, только если убийца наткнулся на единственный заряженный пистолет, что маловероятно.

Одна тайна вела к другой, и хотя я, вероятно, нашел иголку в стоге сена, какой от нее толк, когда ищешь убийцу? Так что я вернулся к остальным, чувствуя одновременно волнение и раздражение.

Несмотря на открытый огонь, который лакей Мэтью изо всех сил старался разжечь в камине, атмосфера в столовой оставалась прохладной. Это было особенно заметно, когда подали десерт, который обычно должен был улучшить настроение.

– Безе, – объявил Гилберт непонятно кому. – Я не люблю безе.

– Я пропустил основное блюдо, так что заберу твой десерт, – сообщил я, садясь и готовясь насладиться этим необычайно сладким фруктовым блюдом. В безе оказались густо взбитые сливки, разные зимние ягоды, а сверху – темный шоколадный соус, который, хоть и не входил в традиционный рецепт, сделал и так прекрасно сбалансированное блюдо сложнее.

Обычно я сладкое не жалую, но был так голоден, что не заметил, какой устроил для всех спектакль.

– Восхитительно! – объявил я, когда в моей вазочке не осталось ни кусочка белой хрустящей основы, ни фруктов, ни капельки сливок или шоколада. Закончив вкуснейшее угощение, я поднял глаза и обнаружил, что взгляды всех присутствующих обращены на меня. – Что такое? – Я потрогал лицо, опасаясь, что там остались крошки. Но нет, ничего.

– Ну?.. – попытался начать Уилсон, а когда это не помогло, ситуацию прояснила Белла:

– Нам всем интересно, пришел ли ты к каким-нибудь выводам.

– Выводам? По поводу дела? – Я подавил смешок. – Я поговорил только с одним человеком – и съел всего одну порцию десерта. Чего вы от меня хотите?

Тут все взгляды обратились к севшему на свое место Россу Синклеру. Он впал в своего рода транс и не моргая смотрел в свою вазочку, точно в волшебное зеркало. Было очевидно, что ничего существенного он какое-то время сказать не сможет, даже после того, как его невеста утешительным жестом коснулась его щеки.

– Нечего рассказывать, – наконец произнес я, наклоняясь через стол и забирая вазочку с безе Гилберта. – Мы поговорили с отцом Сесила, и теперь я знаю его сына немного лучше. – Раздавшееся вокруг бормотание показывало, что все нуждались в других заверениях. – Расследование только начинается. Я уверен, после завершения ужина будут новые открытия. Одно дело – назначить меня детективом, и совсем другое – заставлять голодать. – Я уже начал говорить как обожающий пирожные мальчишка, поэтому решил больше не упоминать о еде.

– Мариус? – сказала Белла, как раз когда я собирался поднести ко рту ложку и насладиться этой восхитительной сладостью.

– А теперь-то что?

– На пару слов, пожалуйста. – И она вышла из комнаты до того, как я успел возразить.

Желудок заурчал, но я бросил салфетку на стол и вышел за ней в коридор. Белла открыла первую попавшуюся дверь и уже собиралась войти, но увидела, что это небольшой шкаф, где хранились бокалы, бутылки и графины.

– Это не пойдет, – пожаловалась она и перешла к следующей.

– Ты скажешь, почему оторвала меня от ужина?

Вместо ответа на вопрос Белла воспользовалась случаем раскритиковать меня:

– В твоем возрасте одной порции десерта должно быть достаточно. Это вредно для здоровья.

– Что значит «в моем возрасте»? Мне двадцать восемь.

– Да, а двадцать восемь – это почти тридцать. А тридцать – это почти сорок. Моему отцу было немногим больше пятидесяти, когда он заболел. – Причину болезни герцога Хёртвуда мне еще предстояло узнать.

– Дорогая Белла, будь добра, скажи, почему ты так волнуешься?

Она покачала головой, и я вспомнил, как часто в детстве Белла обращалась со мной как с дурачком, хотя на самом деле я был очень смышленым ребенком.

– Право слово, Мариус. Я думала, это очевидно. Это же не я набиваю рот безе.

– Но я не успел съесть свое… – Я сдался, не закончив. – Хорошо, что мы не поженились, если вот так бы ты со мной обращалась.

Каждое мое слово гвоздем вбивалось в кожу. Я впервые, пусть даже косвенно, упомянул свою последнюю ночь в Британии перед войной. В ту ночь я отправился в лес семейного поместья Беллы с охапкой цветов, чтобы украсить наш домик на дереве, и ждал ее в этом счастливом уголке.

Она даже не могла взглянуть на меня и быстро сменила тему:

– Я привела тебя сюда, чтобы поговорить.

До этого я не обратил внимания на то, где на самом деле находится это «здесь». Комната представляла собой идеальный квадрат и выглядела более практичной, чем те, что я видел до этого. По двум сторонам стояли столы, а на низкой книжной полке на одной из стен лежали бумаги и папки, будто это был кабинет живущего в поместье бухгалтера.

Я ничего не сказал, поэтому Белла продолжила:

– Я бы хотела узнать, что ты собираешься делать дальше.

– Я думал, это очевидно. Собираюсь пойти и доесть ужин. – Не могу отрицать, что мне нравилось ее дразнить.

Белла фыркнула, и я вновь вернулся в детство, когда мы постоянно подшучивали друг над другом.

– Мариус, я имела в виду расследование, как, я уверена, ты прекрасно знаешь.

– Ах, расследование, – улыбнулся я. Не сомневаюсь, с моей стороны это было ужасным проявлением дурного тона, учитывая, что в башне лежал мертвец, но