Смерть в изумрудных глазах - Анна и Сергей Литвиновы

они, конечно, каждая со своими индивидуальностями и привычками. Но больше трех типажей, сколько ни приглядывался, среди публики не встречал. Надменные красотули — для этих он «какой-то тапер», почти прислуга. Следующая категория — немолодые и почти отчаявшиеся охотницы за мужьями. С ними надо ухо востро держать. Ну и самый ходовой контингент — дамочки в поисках приключений. Их, удравших от семейных будней, Ян перепробовал без счета. Что может быть романтичнее недолгого, но пылкого романа с ресторанным музыкантом под южными звездами?

Причем красавцем он не был. Невысокий, кряжистый, с юности страдал от лишнего веса. Сейчас, в свои сорок пять, совсем отяжелел, обрюзг, под глазами набрякли мешки (одна из фифочек горячо советовала дважды в день контролировать давление, а друга убеждала: нужно сделать блефаропластику). Но на его стороне имелись сильные союзники. Взгляд — по-прежнему молодой, не скучный, обжигал до трепета. И музыка. Очень слабый пол цепляло, что он, мощный, с бычьей шеей, бритоголовый, способен своими толстыми пальцами извлекать из рояля божественные мелодии. Пусть Яну давно прискучила роль тапера — но гениальные композиции никогда не надоедали. И когда он наигрывал печального Эннио Морриконе или страстную I Will Always Love You, то каждый раз снова оказывался шестнадцатилетним мальчишкой, юным, страстным, уверенным, что вся жизнь впереди. И дамочки немедленно начинали «плыть». Ну а он — ими пользовался.

Когда-то «Князь Владимир» ходил в недельные круизы (Новороссийск, Ялта, Севастополь), но нынче маршрут урезали. Из Сочи в Сухум, там пять дней на берегу, потом обратно. Поэтому большую часть времени играл не под плеск волн, а на суше. Сегодня, к счастью, наконец выйдут в море, завтра в Сочи долгожданный выходной. Чуть-чуть надо дотерпеть. Как ему все надоело! В том числе постоянные посетительницы музыкального салона (с тремя из них в этом круизе он успел переспать).

Но на битловской Let It Be в зал вошла незнакомка.

Обычно он одним взглядом оценивал внешность, намерения и финансовое положение. Однако сейчас цельной картины не сложилось. Только и увидел — сумасшедше огромные, зеленые, почему-то испуганные глаза.

Она смотрела на него в упор — Ян, не прерывая мелодии, улыбнулся.

Женщина — едва поняла, что выделил ее из толпы, — растерялась еще больше. Покраснела, словно девчонка.

Официант Владик, обожавший разводить таких смущающихся на дорогие коктейли, перекричал битлов:

— Что будем заказывать?

Она вспыхнула, приложила палец к губам.

— От мужа, что ли, хоронишься? — загоготал.

А женщина гневно сказала:

— Что вы кричите?! Он ведь играет!

И хотя Яна давно не задевали пьющие-жующие зрители, было в этом «он» столько неприкрытого восхищения, что на душе потеплело.

Незнакомка на цыпочках — будто кого-то здесь могло смутить цоканье каблучков по паркету — прошла к столику. Бережно, на весу, развернула стул, поставила так, чтобы видеть его. Великолепные зеленые глаза метали искры. Яну на клавиатуру или в ноты глядеть не надо, так что постепенно рассмотрел и остальное. В целом на четверочку. По дресс-коду у них на вечер положены коктейльные платья, а эта в непонятно-старческий балахон облачилась. Хотя фигура хорошая, даже под бесформенной тряпкой видно. Лицо самое обычное. Всегда его пугавших коралловых огромных ногтей нет — кажется, вообще никакого маникюра не имеется.

«Пожалуй, категория два. Нужен муж любой ценой», — определил Ян. Впрочем, нет, позвольте — у дамочки на безымянном пальце сверкнуло кольцо, по виду обручальное.

Но замужние в себе всегда уверенные. А эта ну прямо совсем не в своей тарелке. Кем, интересно, работает? Няня? Библиотекарша?

Закончил с битлами, заиграл Let You Down Давида Подсядло. Продолжал на нее поглядывать и совсем удивился: глаза на мокром месте, на щеках бриллиантами вспыхивают слезинки.

Пора объявлять перерыв. Захлопнул крышку рояля, подошел:

— У вас случилось что-то?

Снова испуганный взгляд изумрудно-зеленых:

— Нет-нет, я просто… — Шмыгнула носом и грустно добавила: — Я просто под вашу музыку очень многое поняла.

— И что же?

— Живу я неправильно. Совсем.

Он иронически взметнул бровь:

— А что плохого творите? Собачек мучаете? Или какие другие дела темные?

Улыбка — робкая, сквозь слезы:

— Ну иногда они действительно злятся. Когда петлю им затягиваешь.

— Кто?!

— Собачки.

Развеселился:

— На живодерне, что ли, работаешь?

— Ой, вечно я! Даже объяснить толком не могу. Стригу я собак. Грумер!

— А петля зачем?

— Ну это ведь не люди. Приходится фиксировать. Не все любят красоту наводить.

— Понятно. — Подтянул стул, сел рядом. — По коктейлю?

— Так странно, — отозвалась. — Вы только что будто с другой планеты были. А сейчас совсем обычные вещи говорите.

— Под ваши зеленые глаза идеально подойдет пина колада. — Он махнул официанту.

— Это с алкоголем? — спросила простодушно.

— Послушайте, вы что, с луны?

— Из параллельного мира, — ответила серьезно. — И раньше казалось: все у меня там хорошо. А сейчас поняла: нет.

— Вы замужем?

— Да.

— Дети есть?

Смутилась:

— Нет. Не вышло.

— По здоровью? Или муж не захотел? — Ян никогда не боялся задавать неудобных вопросов.

— Сначала откладывали. Сейчас не получается.

— Сколько вам лет?

— Тридцать восемь.

— Ну какие ваши годы. Успеете. Меня зовут Ян. А вас?

— П-прасковья. Для друзей — Прося.

— Фу.

— Почему? — расстроилась.

— Слабенькое, неяркое имя. К вашим потрясающим зеленым глазам нужно другое.

Она неуверенно произнесла:

— Я, конечно, не от мира сего. Но сейчас кажется: вы решили… ухаживать за мной?

— Ухаживать времени нет. — Усмехнулся. — Завтра Сочи. Конец круизу.

— С вами так легко. — Улыбнулась. — Давайте тогда и я напрямую. Никогда в жизни не искала приключения на одну ночь. А с вами у меня его тем более не будет.

— Вы ханжа? Или мужу настолько преданны? — не удержался от насмешливых ноток.

— Ханжа и преданна, — ответила твердо. — Но суть даже не в этом. Вы настолько удивительно играете, что для меня вы бог. Оставайтесь лучше на пьедестале. Да однодневных интрижек вам и так хватает, ведь правда?

Молодчинка, узрела в корень.

— Как тебя все-таки называть? — спросил задумчиво. — Прося — исключено. Пашей, как мужика, мне не нравится. Девушка Прасковья из Подмосковья? Слишком длинно.

— Так точно не надо. Да и я из Москвы.

— Новой или старой?

— Исторический центр. Большая Никитская.

Ого. Окрестности столичной консерватории.

Искренне сказал:

— Я бы с таким соседством каждый вечер на концерты ходил.

— А я последний раз была… лет десять, наверно, назад.

— Почему?

— Муж не любит. А самой — как-то в голову не приходило.

— Игра тапера ближе? — усмехнулся.

Зеленые глаза блеснули:

— Вам мое имя не нравится. А мне это слово ужасное — тапер. Вы не в том ряду, где монтер или полотер. Вы — музыкант. Удивительный.

— Не смешите. Консерватория рядом. Сходите на Даниила Трифонова или